— У нас есть и медицинская новинка — таблетки, устраняющие действие радиации на организм. Гамма-стимулятор. Поделимся.
Санчес благодарно кивнул головой. Не отказался он и от ужина. Мясо кариаму оказалось темнее и, действительно, нежнее индейки. Холодный мартини из трехлитрового термоса в рюкзаке Санчеса был особенно желаем в эту душную тропическую ночь. Потом все стали устраиваться на ночлег. Дежурство Санчес уговорил не устраивать.
— Зачем? Крупных хищников здесь нет, а мелкие не тронут, если вы их не заденете.
— А змеи? — спросил Брегг.
— Обычно они первыми не нападают на человека. В дождливый сезон еще могут заползти в нагретую телом постель, а в такую ночь предпочитают болотную траву.
Вскоре Санчес безмятежно храпел.
Бельгиец тоже заснул: очевидно, подействовало снотворное. А француз все лежал без сна. Какая-то смутная тревога наполняла сердце. Почему Брегга так взвинтила сельва? Может, действительно, есть что-то гипнотическое в этих южноамериканских лесах? В их томительных, душных ночах. Вот и сейчас повсюду странные пугающие звуки, загадочные завывания, осторожные шаги, стоны, шорохи. Что их ждет в этом уголке сельвы, который так пугает здешние племена?
Кто знает?
С утра начали мастерить плот для переправы через болото. Это была не обычная в умеренных широтах трясина, а цепь вонючих разводий со стоячей водой. Ярко-зеленая диковинная трава так и норовила зацепить плот, с трудом выдерживавший тяжесть троих людей с их геологическим скарбом и рюкзаками.
— Не расползется? — спросил Брегг.
— Не думаю, — откликнулся Санчес. — Все связки — на совесть. А эти лианы крепче любой веревки.
— Тишина-то какая, — заметил Женэ, орудовавший веслом-шестом, — ни рыба не плеснет, ни лягушка не прыгнет, только трава скрипит под плотом.
Санчес встал во весь рост, по щиколотку в воде, заливающей плот, достал бинокль, осмотрел окрестности.
— И птиц нет, — резюмировал он. — Ваша кариаму была, по-видимому, последней. Не узнаю сельвы.
— Может быть, сказывается близость урановых руд? — предположил француз. — Странно: уровень радиации лишь чуть-чуть превышает норму.
— Живая тварь чувствительнее любого дозиметра. Что-то в округе должно препятствовать развитию животной жизни. Ушла рыба, ушли пресмыкающиеся, не летают птицы.
— Даже комаров нет, — добавил Брегг. — В таком виде сельва меня вполне устраивает.
— А меня удивляет, — Санчес был задумчив и хмур.
Больше к этой теме не возвращались. Тишина не пугала, а отсутствие комаров даже радовало. Только преследовал неприятный запах гниющих трав, болотных испарений.