Я отпрыгиваю назад, на ходу выхватывая пистолет — к черту экономию патронов — и замираю в таком положении, чтобы держать в поле зрения и волка, и появившегося из леса человека. Краем глаза замечаю, что Толя среагировал точно так же, и теперь стоит, держа незнакомца на прицеле УЗИ.
В десятке метров от нас, почти сливаясь с лесным фоном, стоит человек. Нормально сложенный, на первый взгляд — невооруженный (руки его сложены на груди, и в них не видно оружия), обычный такой человек. Ничего примечательного, кроме того, что мы в получасе езды на снегоходе от завода, и почти на таком же расстоянии от «пятерки», в самом сердце Черного Безмолвия, пышущего радиацией после ядерной атаки, а на нем нет защитного костюма.
Он делает шаг к нам, и мой палец самопроизвольно усиливает давление на курок. Не стоит на месте и волк… Вот только он подходит к нашему гостю, и садится на снег у его ног, словно признав давнего хозяина.
— Не бойтесь. — повторяет человек. — Он не причинит вам вреда. И никто не причинит, пока вы со мной.
— Кто вы? — спрашиваю я, до предела углубляя порог. Более или менее отчетливо я различаю его лицо. Гладко выбрит, что невообразимая редкость для мужчин в Безмолвии — бриться и некогда, и попросту нечем, Ничем не примечательные черты лица, как говорится, без особых примет, и глаза… В темноте Безмолвия я не вижу их цвета, зато без труда читаю их выражение. Это добрые глаза… Завораживающие, приятные, чарующие.… Глядя в них я расслабляюсь и ослабляю давление пальца на курок. Нельзя стрелять в обладателя таких глаз, это было бы неправильно! Нельзя лишать мир той красоты и глубины, что я вижу в них.
— Я не смог остановить медведя, — продолжает, тем временем, незнакомец, в голосе которого отчетливо слышались извиняющиеся нотки, — Его разум был затуманен яростью боя. Хорошо, что рядом оказался этот волк, и я смог попросить его защитить вас.
— Защитить от чего? — подает голос Толя, — От медведя? Ты хоть знаешь, с кем говоришь?
Незнакомец поднимает глаза к небу, и почти беззвучно шевелит губами, но мы прекрасно слышим его тихий шепот.
— Женщина бросается на медведя, падая ему на грудь и, одновременно, полосуя ножом по его мохнатой шее. Кровь. Много крови… Артерия разрезана, и медведю уже не жить. Это понимают все, даже он. Не удивляйтесь, как только что удивлялись тому, что может мыслить волк — медведь осознает, что жить ему осталось не больше минуты — ровно столько времени потребуется, чтобы остановилось его могучее сердце. Ровно столько времени отпущено ему, чтобы отомстить за себя. И он успеет!