– То есть между миссис Стрэт и Джиной.
– Да. У Каролины есть и немалое собственное состояние, хотя, конечно, его не сравнить с деньгами Гулбрандсена. Половину всех своих денег она перевела на мое имя четыре года назад, десять тысяч фунтов завещала Джульетте Беллевер, а остальное, поровну, своим пасынкам Алексу и Стивену Рестарикам.
– Боже! – сказала мисс Марпл. – Вот это плохо! Очень плохо!
– То есть?
– Это значит, что у каждого из них есть мотив – деньги.
– Да. И все же я не могу поверить, что кто-либо из них способен ее убить. Просто не могу… Милдред – ее дочь – и без того хорошо обеспечена. Джина обожает свою бабушку. Она легко и щедро тратит деньги, но ради них уж точно не станет брать грех на душу. Джолли Беллевер фанатически предана Каролине. Братья Рестарик любят ее как родную мать. Собственных средств у них нет, но Каролина из своего дохода финансирует их предприятия, особенно Алекса. Я просто не могу поверить, что кто-то из них двоих способен отравить ее ради того, чтобы наследовать ее деньги. Нет, я не могу этому поверить, мисс Марпл.
– Есть еще муж Джины.
– Да, – сказал Льюис очень мрачно. – Есть еще муж Джины.
– Его вы мало знаете. Но видно, что он очень несчастлив.
Льюис вздохнул.
– Он не пришелся здесь ко двору. Он не сочувствует тому, что мы пытаемся делать. На что ему это? Он молод и к тому же довольно примитивен. В его стране ценят только тех, кому улыбнулась удача…
– Тогда как мы любим неудачников, – сказала мисс Марпл.
Льюис Серроколд взглянул на нее пристально и подозрительно.
Она слегка покраснела и заговорила – не слишком связно:
– Иногда мне кажется, видите ли, что можно впасть в другую крайность… Я хочу сказать, что если у юноши хорошая наследственность, если его разумно воспитали, если у него есть твердость, выдержка и способность продвинуться, то ведь именно такие люди нужны стране.
Льюис насупился, а мисс Марпл продолжала. Ее щеки становились все более розовыми, а речь – все более несвязной:
– Нет, конечно, нельзя не ценить то, что вы и Керри-Луиза… Истинно благородное дело, дело милосердия… А милосердие необходимо… Ведь важнее всего то, чем человек является сам по себе… Одним везет, другим нет… И со счастливчиков спрос, конечно, больше… Но иной раз мне кажется, что и тут нужна мера. О, я не о вас, мистер Серроколд. Я вообще… Есть у англичан эта странность. Даже на войне они больше гордятся поражениями и отступлениями, чем победами. Иностранцы не могут понять, почему мы так гордимся Дюнкерком[42]. Они о подобных вещах предпочитают не упоминать. А мы всегда даже как-то конфузимся, когда побеждаем. И победой не принято хвастать. А что воспевают наши поэмы?