– Некоторые люди, которые несут на своих плечах слишком тяжелое бремя, – промолвил Пуаро, – вызывают огромную жалость и сочувствие. Я испытываю колоссальную жалость к Розалин Клоуд и с радостью оказал бы ей помощь, если бы мог. Даже теперь, если бы только она меня выслушала… – Он поднялся с внезапной решимостью. – Давайте пойдем в «Фарроубэнк», мадемуазель.
– Вы хотите, чтобы я пошла с вами?
– Если вы готовы проявить великодушие и понимание.
– Конечно! – воскликнула Линн.
Им понадобилось всего около пяти минут, чтобы добраться до «Фарроубэнка». Подъездная аллея вилась между аккуратно посаженными кустами рододендронов. Гордон Клоуд не жалел ни трудов, ни расходов, чтобы сделать «Фарроубэнк» как можно более презентабельным.
Горничная, открывшая парадную дверь, казалось, удивилась при виде посетителей и засомневалась, смогут ли они повидать миссис Клоуд. Она объяснила, что мадам еще не встала, но провела их в гостиную, а сама поднялась наверх.
Пуаро огляделся вокруг. Он сравнивал эту комнату с гостиной Франсис Клоуд, которая отражала характер ее хозяйки. Гостиная в «Фарроубэнке» была абсолютно безликой – она свидетельствовала только о богатстве, уравновешенном хорошим вкусом. О последнем позаботился Гордон Клоуд – все здесь отличалось высоким качеством и даже художественными достоинствами, но нигде не ощущалось никакой печати индивидуальности владельцев дома.
Розалин жила в «Фарроубэнке», как иностранец мог бы жить в «Рице» или «Савое».
«Интересно, – думал Пуаро, – что, если бы…»
Линн прервала его размышления, спросив, о чем он думает и почему выглядит таким мрачным.
– Говорят, мадемуазель, что грех карается смертью. Но иногда карой может быть и роскошь. Неужели легче быть оторванным от привычной жизни, лишь изредка ловя ее проблески, когда путь назад уже закрыт…
Он не договорил. Горничная, отбросив всякую чопорность и став всего лишь испуганной женщиной средних лет, ворвалась в комнату, задыхаясь от волнения.
– О, сэр, мисс Марчмонт… – с трудом вымолвила она. – Хозяйка наверху… Ей очень плохо… Она не отвечает, я не могу ее разбудить, и руки у нее такие холодные…
Пуаро резко повернулся и выбежал из гостиной. Линн и горничная последовали за ним. Они поднялись на второй этаж, и горничная указала на открытую дверь перед лестницей.
За дверью находилась большая красивая спальня – солнечные лучи, проникая через открытые окна, падали на светлые дорогие ковры.
В массивной резной кровати лежала Розалин. Она казалась спящей. На щеках темнели длинные ресницы, голова покоилась на подушке. Рука сжимала носовой платок – как у ребенка, который плакал перед сном.