Она уставилась на него и неожиданно рассмеялась:
– Какой ты забавный! Оказывается, под внешностью сухого законника скрывается сентиментальная душа! Ты в самом деле думаешь, будто я стала твоей женой в качестве платы за спасение моего отца от стаи волков в лице распорядителей жокей-клуба?
– Ты ведь очень любила отца, Франсис.
– Конечно, я любила папу! Он был очень симпатичным человеком, и с ним было интересно. Но я всегда знала, что он жуликоват. И если ты думаешь, будто я продала себя семейному адвокату, чтобы спасти его от того, что постоянно над ним висело, то ты никогда меня не понимал!
«Как странно, – думала Франсис, – можно быть замужем за человеком больше двадцати лет и не знать, какие мысли роятся у него в голове. А впрочем, как можно такое знать, если у мужа совершенно другой склад ума? Насквозь романтический, хотя этот романтизм хорошо замаскирован. Мне следовало бы о нем догадаться по книгам Стэнли Уаймена[13] в его спальне. Бедный дурачок!»
– Я вышла за тебя замуж, потому что была влюблена в тебя, – сказала она.
– Влюблена? Но что ты во мне нашла?
– Не знаю, что тебе ответить, Джереми. Ты совсем не походил на папину компанию. Никогда не говорил о лошадях. Ты и понятия не имеешь, как мне надоело слушать про лошадей и про то, кто будет фаворитом в скачках на кубок Ньюмаркета! Помнишь, ты однажды вечером пришел обедать, я сидела рядом с тобой и спросила у тебя, что такое биметаллизм,[14] а ты мне объяснил? Это заняло весь обед – шесть блюд, – тогда мы были при деньгах и держали повара-француза.
– Очевидно, это было невероятно скучно, – предположил Джереми.
– Напротив, очень увлекательно! До того еще никто не воспринимал меня всерьез. А ты был так вежлив, но при этом, казалось, не считал меня ни красивой, ни даже хорошенькой. Это задело меня за живое. Я поклялась, что заставлю тебя обратить на меня внимание.
– Ты своего добилась, – мрачно произнес Джереми Клоуд. – В тот вечер я вернулся домой и не мог сомкнуть глаз. На тебе было голубое платье с васильками… – Последовала длительная пауза, затем Джереми откашлялся и смущенно добавил: – Все это было так давно…
Франсис быстро пришла ему на помощь:
– А теперь мы немолодая супружеская пара, которая попала в затруднительное положение и ищет выход.
– После того, что ты мне сказала, Франсис, все выглядит в тысячу раз хуже. Этот позор…
Она перебила его:
– Давай поставим точки над «i». Ты чувствуешь себя виноватым, потому что нарушил закон. Тебя могут отдать под суд и отправить в тюрьму.
Джереми поморщился.
– Я не хочу, чтобы это произошло, и пойду на все, чтобы этого избежать, но не делай из меня высокоморальную особу, оскорбленную в своих лучших чувствах. Не забывай, что мою семью не назовешь высокоморальной. Мой отец, несмотря на все свое обаяние, был мошенником. Мой кузен Чарльз ничуть не лучше. Правда, дело замяли, и вместо суда его спровадили в колонию. А мой кузен Джералд подделал чек в Оксфорде. Но он пошел на войну и был посмертно награжден крестом Виктории за отвагу. Я пытаюсь доказать тебе, что не бывает ни абсолютно плохих, ни абсолютно хороших людей. Я и себя не считаю стопроцентно честной – просто никогда не подвергалась искушению. Но чем я могу похвастаться, так это храбростью и преданностью!