Краем глаза Горшков видел ее румяную щеку, белый колпак, влажную прядку волос.
— Не знаю, как вас и благодарить. Тогда дома угощали, теперь здесь…
— Да ну, что вы… — она махнула рукой. — Как доехали?.. Не портилась больше машина?.. Как Тимоша?
Горшков вспомнил, как нежно Тимка гладил шишку на лбу, и серьезно, без улыбки сказал:
— Он всю дорогу о вас говорил. Ольга покраснела и засуетилась.
— Да вы ешьте, ешьте. Я еще подолью. Девчонки? Где у нас там кисель от обеда остался?.. — Потом сказала, понизив голос, доверительно — Тимоша ведь адрес взял, обещался проведать. А уж до чего смешной и нескладный…
В эту ночь, укладываясь спать на простыне, под одеялом, Горшков смотрел, как Сережа, хозяйственно хмуря лоб, убирает в тумбочку принесенные из столовой свежие лепешки и сушеную воблу. Когда это он раздобыл белье? И топчан сколотил… А может, это Примак? Ох, уж этот Примак: «Ты как хочешь, а покорми его пока без карточки…», «Тимоша ведь адресок взял, обещался приехать…» Горшков сунул руку под подушку и нащупал кисет с деньгами. И вдруг тоска, давившая его все эти дни, ослабла, будто распался железный обруч, сжимавший сердце,
Сережа убрал продукты и стряхнул крошки.
— Теперь заживем мы с тобой богато, Константин Михайлович, богато!
— Богато… — Горшков сел на топчане и вдруг схватил Сережу за руку, притянул к себе. — Богато… — повторил он, ероша светлые волосы парня,
А тот, удивленный непривычной, неожиданной лаской, сидел, боясь пошевелиться. Потом тихо сказал:
— А ведь я без прав езжу, Константин Михайлович. Примак говорит, война все спишет. А мне уже скоро восемнадцать. Я хочу получить права, как у всех…
— Я тоже… — Горшков поймал удивленный взгляд
геоежи и засмеялся. — Ладно. Подучимся вместе, сдадим на «отлично». Только, знаешь, не надо величать меня по имени-отчеству. Зови как-нибудь проще… А теперь давай спать.
Сережка послушно погасил свет. Горшков с наслаждением растянулся под одеялом, заложив руки за голову. Хорошо засыпать, когда рядом ровное дыхание друга и домашнее тиканье невидимых ходиков,
К концу следующего дня первый прицеп был готов. Сварщик Логинов ровными, аккуратными швами намертво приварил продольные балки к тележкам орудийных передков, а пока Горшков и слесари ковали накладки, бортовые крючья, нарезали резьбу на стремянках, плотники подготовили деревянную платформу и борта. Когда вечером в гараж приехал шофер Обрезков, новенький кузов уже стоял на раме, крепко прихваченный стремянками.
Логинов в темных очках, пренебрегая защитным приспособлением, с особым шиком приваривал дышло к переднему траверсу. Не прерывая работы, он насмешливо посоветовал Обрезкову: