На американских горках захватывало дух и организм без лишних усилий выделял изрядную дозу адреналина.
Потом катались на цепочных каруселях. Там уже пели. Потому что перед тем пили. А еще перед тем купили связку воздушных шаров и по одному запускали в небо. Пили и после этого. И во время. За каждый отпущенный на волю шар.
После петли Нестерова решили снизить градус лютости. Подходящий объект нашелся среди детских аттракционов. Было уже восемь вечера, поэтому молодого карусельщика вытащили из норы, где он с дружбаном в оранжевой робе уже разложил нехитрый закусон под поллитровочку.
– Запускай, мужик! – Космос, шатаясь, попытался вытащить пистолет, но Саша остановил его:
– Давай, отец! – он кинул на покрытый газетой столик мятого «Франклина». – Видишь, гуляем!
И отец дал. Карусель крутилась на полной скорости, уже битый час. Или два. Или полчаса. В такой круговерти разве разберешь? Похоже, «отец» с оранжевым забыли о пацанах. А те отрывались по полной.
Кос оседлал розовую в цветочках лошадку:
– Это не лошадь, это пони! – орал он на весь парк.
– Ты – кентавр! – на весь же парк отвечал Саша.
Он ехал задом наперед на веселеньком зелененьком львенке. Держась за хвост, подозрительно крошащийся на месте стыка с попой зверя.
– Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним… – вопил Кос.
– И отчаянно ворвемся прямо в снежную зарю-у, – не отставал Саша.
К пятой песне их уже изрядно мутило.
– Отец, – надрывался Кос, – сними с коня!
Он достал-таки пистолет и трижды выстрелил в небо.
– Победа! – заорали друзья хором, когда, наконец, карусель, стала тормозить, а затем и остановилась. Только теперь уже кружилась вся земля.
Кос отошел к оградке и повернулся к Саше спиной.
– Э-э! – смеясь, окликнул его Саша, – что, а?
– Территорию мечу, – пьяным голосом ответил Космос. – Это теперь все наша территория, понял, брат?
Оля уже спала. Во всяком случае, свет в квартире не горел. Саша бесшумно, как ему казалось, открыл дверь и в темноте стал в прихожей разуваться. И, не в силах побороть шнурки, стянул ботинки прямо так. Те с глухим стуком обиженно шлепнулись на пол.
– Так, – услышал Саша и оторвался, наконец, от ботиночной возни. Он поднял глаза. Перед ним была Оля. В чем-то прозрачном. И красивом. Он никак не мог рассмотреть.
– Олька, не кружись, пожалуйста, – жалобно попросил он. Но, кажется, кружилась не Оля, а вся квартира. Черт его знает что творится в этом мире! Ни на минуту нельзя отвлечься!
– Белов, ты пьян, – констатировала Оля.
– Немного, – не мог не согласиться Саша и заржал, вспомнив хвост львенка. Он все-таки дал трещину. Оказалось, что под гипсом или чем там находился толстенный проволочный трос. Такой вот правильный попался зверь.