― Мои две картины принесли большие деньги. Я был звездой первой величины. Теперь меня выпирают из кино. Хозяин студии издавна меня не терпит, и сейчас для него удобное время со мной сквитаться.
Дон Корлеоне стал, повернувшись лицом к крестнику, с угрозой спросил:
― За что же этот человек невзлюбил тебя?
― Я выступал с песнями левых авторов, в поддержку либеральных организаций ― помните, вам это всегда не нравилось. Вот и Джеку Вольцу не понравилось. Он навесил на меня ярлык коммуниста, но, вопреки его стараниям, эта кличка ко мне не приклеилась. Потом ― уж так получилось ― я увел девочку, которую он приберегал для себя. Увел всего на одну ночь, а точнее ― она меня увела. Что мне еще, черт возьми, оставалось? А теперь меня гонит из дому эта развратная стерва, на которой я женился. Джинни с детьми меня обратно не примут, разве что приползу на коленях. Петь я больше не могу. Что же делать, крестный, что делать?
Лицо дона Корлеоне застыло в ледяном презрении. В нем не было и тени сочувствия.
― Для начала ― вести себя как подобает мужчине, ― сказал он.
Внезапно черты его исказились от гнева.
― Мужчине, ты понял? ― рявкнул он.
Он перегнулся через стол и сгреб Джонни за волосы движением свирепым и любовным.
― Господи боже мой, столько времени провести возле меня и после этого остаться размазней! Ты что, бесполая кукла голливудская, что вздумал хныкать и клянчить о жалости? Бабьи истерики закатывать ― «Что же делать? Ах, что мне делать?»
Это вышло так неожиданно, так удивительно похоже, что Джонни с Хейгеном покатились со смеху. Дон Корлеоне был доволен. До чего же прикипел к его сердцу этот крестник... Любопытно, подумалось ему, чем бы ответили на подобную выволочку его родные сыновья. Сантино надулся бы и еще долго потом выкидывал коленца. Фредо ходил бы как побитая собака. Майкл повернулся бы с холодной улыбкой, ушел из дому и не показывался несколько месяцев. А вот Джонни ― ну до чего милый парень! ― уже скалит зубы, собирается с силами, разгадал с первого слова, чего в самом деле хочет крестный. Дон Корлеоне продолжал:
― Ты уводишь женщину из-под носа у хозяина студии ― человека, который сильней тебя, ― и потом жалуешься, что он оттирает тебя от работы. Надо же додуматься! Ты бросаешь семью, оставляешь детей без отца ради того, чтобы жениться на девке, ― и плачешь, что тебя не ждут назад с распростертыми объятьями. Тебе жаль ударить девку по лицу, потому что она снимается в кино, ― и ты еще удивляешься, что она над тобой смеется. Ты жил как дурак ― и, понятное дело, кончил тем, что остался в дураках.