Солдаты, докурив сигареты до фильтра, побросали окурки. Те, шипя, проели в снегу маленькие дырочки, прямо как мыши в сыре.
В первую линию оцепления они не попали. Значит, если не стрясется чего-то сверхординарного, спать на снегу им не придется, бодрствовать всю ночь — тоже. Они натянули палатки. Лагерь стал напоминать городок жертв стихийного бедствия или, что в последнее время стало более актуально, так называемой гуманитарной катастрофы. Срочно оборудовался командный пункт. Это предполагало длительную осаду. Видимо, и назавтра в село соваться не собирались. Боевиков станут брать измором, как в добрые старые времена, когда крепость обкладывали со всех сторон и ждали, когда же ее защитники начнут помирать от голода. Вот только боеприпасами и продуктами боевики, похоже, запаслись впрок, и, чтобы они стали испытывать недостаток и в том и другом, возле села придется толкаться не один месяц.
На командном пункте верховодил генерал-лейтенант Крашевский по прозвищу Бык. Никто не помнил, когда и почему приклеилось к нему это прозвище, но уж точно не за внешний вид и не за некоторую долю упрямства, которой наделила его природа.
Палатки прогревались медленно. Германские медики из организации Ананэрбе, ставившие свои опыты в концлагерях, выяснили, что от холода нет лучшего рецепта, чем женщина. Отечественное мнение в корне отличалось. Лучшее лекарство от холода — горячительный напиток с большим количеством оборотов. Но солдатам пришлось бороться с холодом, закутавшись покрепче в шинели, примостившись к боку товарища и позаботившись о том, чтобы с другого бока тебя тоже подпирал кто-нибудь теплый.
Егерей разбудила вовсе не артиллерийская канонада, которая, по мнению начальства, должна, очевидно, возмещать отсутствие петушиного пения. Их разбудили лучи солнца, пробравшиеся в палатку через грязные пластиковые стекла.
Ночь выдалась теплой. Она прошла спокойно. Утром пахло весной. Снег вскоре должен растаять. Он и так стал уже рыхлым, водянистым, как пропитавшаяся водой губка. Лысые стволы деревьев, уловив приближение весны, начнут обрастать зеленью, помолодеют, сбросят с себя много лет. Боевикам станет легче перемещаться. Они смогут укрываться за густой листвой.
Они пока молчали, похоже, не решив еще, что же им делать дальше, и проявлять инициативу не желали. Будет смешно, если войска снимут осаду и уйдут. Боевикам тогда, наверное, придется мчаться вдогонку и нарываться на неприятности.
Палатку рассчитывали на шесть человек, но в нее набилось вдвое больше людей. То, что в ней тесно, с лихвой компенсировалось теплотой человеческого общения — чувствовать рядом теплый бок товарища гораздо приятнее, чем покусывание холодного воздуха. Через полгода ситуация изменится на противоположную. Надо за это время либо взять село, либо подвезти еще палаток.