Атмосфера в палатке стала сравнима с той, что бывает в натопленной бане — хоть и не так жарко, но зато так же душно. Егеря досматривали последние, судя по безмятежным лицам, самые сладкие сны. Врываться в эти видения рука не поднималась. Но где-то заревел двигатель БМП, и тут же к нему присоединилось еще несколько — совсем как деревенские собаки, которые дружно подхватывают лай одной из своих подружек, потревоженной то ли прохожим, то ли шорохом ветра, то ли страшным сном, и вот уже вся деревня просыпается от перекатывающегося из одного конца в другой собачьего лая. Лагерь начинал просыпаться. Двигатели выполняли роль утренних горнов, дававших команду: «Подъем».
Холод просачивался сквозь узкую, чуть толще лезвия кинжала, щель между землей и натянутой брезентовой дверью. Когда Кондратьев быстро отбросил ее и, выбравшись из палатки, тут же закрыл, холод окатил его с ног до головы. Но это было приятно. Это бодрило. Кондратьев стал растирать кожу на лице, подумывал растереть его снегом, но от этой мысли по спине, вдоль позвоночника, забегали зябкие мурашки.
За ночь лагерь преобразился. Инженерные подразделения возвели защитные валы, которые прикрывали позиции артиллеристов и пехотинцев. Словно есть волшебная палочка, и все эти валы появились здесь после того, как безымянный волшебник несколько раз взмахнул ею. Очень разумное решение. Не требует никакой дополнительной громоздкой техники, а главное — все происходит мгновенно и бесшумно. Кондратьев был очень признателен за то, что сон его никто не тревожил. Он был готов расцеловать первого же встреченного им офицера или солдата инженерных войск.
За ночь кольцо окружения заметно разрослось вширь, набухло, как болезненная опухоль, поразившая тело. Она будет расширяться и дальше, захватывая все новые и новые участки. Повсюду росли палатки, пробивавшиеся из-под снега, словно какие-то диковинные растения, семена которых минувшим вечером раскидали здесь два вертолета. Они тоже размножились. Вероятно делением. Теперь их было четыре. Они кружили над селом вальяжно и лениво, будто разморенные теплом жирные мясистые стрекозы. Даже если у командования не было точных карт села, вертолетчики уже в подробностях его и сфотографировали, и отсняли на видеопленку.
Медлительность командования настораживала. Боевики хоть и не рыли окопов, но без дела наверняка не сидели, обустраивая огневые точки. В то, что они при каких-то условиях могут сдаться, — верилось с трудом. Такое предположение из области утопий. Вряд ли командование витало в таких грезах, из чего можно было сделать вывод, что переговоры ведутся только о дальнейшей судьбе мирных жителей села, поэтому и активные боевые действия пока не начинаются.