Русалкин вытаращил глаза. Он был близорук, но уже по цвету волос, по очертаниям фигуры догадался, что стоящая в дверях особа никак не может быть баронессой Корф – той темноволосой женщиной, которая пообещала ему на вокзале, что его обществу любителей российской словесности выделят помещение, если в нем будут состоять хотя бы десять человек.
– И шулер вместе с ней, – подлил масла в огонь Ежик и хихикнул.
Тут только Наденька разглядела в полумраке за блондинкой высокого, худого молодого брюнета с маленькой головой и изящными руками. Брюнет покосился на Ежика и ничего не ответил.
– Брось нож, – повторила Амалия. – А всем остальным я советую сдаться.
– Да? – недобро усмехнулся Семинарист и несильно полоснул Валевского лезвием по шее.
Грянул выстрел, и вслед за тем затрещали двери, загрохотали половицы под чьими-то тяжелыми шагами, задребезжало разбитое стекло. В комнату ворвались полицейские, схватили воров, скрутили Валевского, от избытка служебного рвения наступили на руку Русалкину и едва в общей куче не повязали Наденьку.
Одним из последних мимо Амалии в комнату семенящими шажками вошел следователь Половников, прищурился, поглядел на труп Семинариста, лежавший посреди комнаты, и отвернулся.
– Леонард Валевский? – спросил Половников у поляка.
– Полагаю, глупо было бы это отрицать, – ответил тот. Затем подбородком указал на Амалию: – Госпожа знает меня в лицо.
– Вы разумеете Дарью Егоровну Кузнецову? – удивился Половников.
– Нет. Я говорю о баронессе Корф.
– Но… – начал следователь в смущении.
– Я настоящая баронесса Корф, – вмешалась Амалия, – а моя служанка изображает меня. Ваш город слишком гостеприимен, чтобы тут можно было спокойно работать, поэтому мы и выдумали подмену… Обыщите его.
Валевского обыскали, и вскоре ожерелье из императорской парюры было уже у Амалии в руках.
– Где остальное, пан Валевский? – спокойно спросила Амалия.
Вор покачал головой.
– Я отобрал эту вещь у некоего Пятирукова, а он из-за нее убил своего приятеля Груздя. – Леон поглядел на мертвого Семинариста, который теперь казался жалким и бесполезным, как сломанная кукла. – Вы его убили?
– Боюсь, что так, – ответила Амалия.
– Я могу забрать пана Валевского для допроса? – вмешался следователь.
– Нет, сначала я сама поговорю с ним, – отрезала молодая женщина и сухо улыбнулась. – Простите, но я приехала в город только из-за него и, по чести, первой должна побеседовать с ним.
Собеседник слегка поклонился в знак того, что ничуть не возражает против ее главенства. Какая странная вещь – интуиция, мелькнуло в голове у Амалии. Ведь Половников – прекрасный следователь, отнюдь не взяточник, если верить осведомителю, и притом хороший человек, а между тем… между тем она в его присутствии ощущает себя не в своей тарелке. «Может быть, он когда-то кого-то убил или погубил? – смутно подумала Амалия. – Но он мне неприятен, этот семенящий человечек с грустными глазами и невыразительным голосом. Да, решительно неприятен…»