Русалкин победно вскинул голову и оглядел притихшую аудиторию.
Сегодня в «Обществе любителей российской словесности» собралось больше народу, чем обычно. Библиотекарь Росомахин утонул в кресле, и только изредка было видно, как он мигает своими старческими подслеповатыми глазками. Слева на стульчике с гнутыми ножками примостился кузен докладчика Евгений Жмыхов, студент, который учился в местном университете, а сейчас отдыхал на каникулах. Это был крепко сбитый, немногословный молодой человек с темными кудрявыми волосами. Что бы он с ними ни делал, как ни укладывал, волосы упрямо складывались в прическу типа «копна» и чихать хотели на все ухищрения как хозяина, так и парикмахеров, которые отчаялись хоть как-то привести их в порядок. Из-за столь непослушных волос и из-за того, что Евгений всегда глядел чуть-чуть исподлобья, вид у него был довольно угрюмый, хотя Русалкин, представляя студента Валевскому, объявил, что на самом деле кузен – душа-человек и что к нему можно обратиться за помощью в любое время дня и ночи. Валевский, чьи узкие пальцы душа-человек только что от души стиснул в знак приветствия, малость поморщился и про себя решил, что за помощью к Евгению если и обратится, то в последнюю очередь.
Справа от библиотекаря примостилась Наденька, задумчиво облокотившаяся на стол, на котором лежал протокол заседания. В глубине души Наденька весьма почитала творения Нередина, особенно процитированный ее братом романс, положенный на музыку знаменитым композитором Чигринским. В романсе говорилось о женщине, сидящей у камина и вспоминающей человека, который ее любил, и Наденьку, когда она слышала божественную музыку Чигринского, всякий раз прошибала невольная слеза.
Сегодня Русалкин решил доказать присутствующим, что слава Нередина совершенно незаслуженна, а то, что его стихи известны всей России, вообще пустяк, мелочь, кою не стоит принимать в расчет. И хотя Наденька знала наизусть все напечатанные стихи поэта, она стала бы последним человеком, который вздумал бы возражать брату. С детства Наденька привыкла во всем и всегда соглашаться с Аполлоном – не по бесхарактерности и не из уважения к мнению старшего, а потому, что если ему возражали, Аполлон становился совершенно невыносим. Он обижался, начинал метаться по комнате, жестикулировать, приводить самые несуразные доводы и кричать: «Ну как же ты не понимаешь, как не можешь понять таких простых вещей?!» Проще было согласиться и благоразумно хранить свое мнение при себе, что Наденька и делала. Тем более, если она с Аполлоном соглашалась, брат добрел и в упор не замечал, что Наденька тратит деньги, которые он выделяет ей на дамские пустячки, на книжки стихов столь презираемого им поэта.