– Значит, так? – нараспев проговорила она, и ее глаза сузились. – Ну-ну!
После чего преспокойно вернулась в постель, легла и накрылась одеялом.
Тьма сгустилась над городом, и в этой тьме утонули приветственные речи губернатора, витиеватый тост вице-губернатора и еще много, много тостов в честь высокой гостьи. Амалия Константиновна откровенно скучала, но улыбалась всякий раз, как того требовали обстоятельства.
И в то же время библиотекарь Росомахин вместе с Валевским возвращался к себе домой.
– В центре возле гостиницы все фонари зажгли, а у нас как не горели, так и не горят. – Старичок вздохнул и укоризненно покачал головой.
Валевский, которого совершенно укатали рассуждения о прозе Пушкина, молчал и даже не чувствовал сил, чтобы ругаться. У него осталось только одно желание: добраться до жилища гостеприимного библиотекаря и рухнуть в постель.
Через несколько минут мужчины были уже возле небогатого, но опрятного домика, в котором жил Росомахин. Вокруг был разбит небольшой сад, где рос плющ и раскинулись какие-то цветы, едва различимые в полутьме.
Войдя в дом, Валевский огляделся. Книги, газеты, горшки с цветами – и тот особенный затхлый запах, свойственный помещениям, в которых живут одинокие старики. Леон вздохнул. Его бы не удивило, если бы местные мыши давно уже загнулись от бедности.
«Как можно так жить? – подумал вор. – Ведь это же ужасно!»
– Поднимайтесь по лесенке, – предложил библиотекарь. – На чердаке ничего, чистенько. Раньше там прислуга жила, когда еще жена моя, Марфа Ивановна, была жива. – Глаза старика затуманились. – На заднем дворе есть колодец, если что, можете брать оттуда воду.
Валевский был удивлен, увидев, что на чердаке и в самом деле довольно чисто и почти нет паутины. В одном углу стояла кровать, в другом – шаткий табурет с тазом на нем.
– Не слишком-то уютно здесь, конечно, – извиняющимся тоном промолвил Росомахин. – Вы обождите минуточку, сударь, я сейчас…
Не через минуту, а через целых пять он поднялся на чердак, неся с собой картинку из журнала – портрет Пушкина и горшок с розовым цветком.
– Вот, – важно объявил библиотекарь, – чтобы немного, так сказать, украсить обстановку.
Чувствуя в душе и жалость, и пробуждающийся смех, Валевский прикрепил картинку к стене, а горшок поставил на окно. Цветок поглядел на него и отвернулся.
– Когда закончите с вещами, спускайтесь ко мне, попьем чаю, поговорим, – предложил библиотекарь и зашаркал вниз по ступеням. Дождавшись, когда он уйдет, Валевский раскрыл чемодан.
– И нечего на меня смотреть, – заметил он Пушкину по-польски.