Я, захлебываясь слезами, попыталась все объяснить. Брови Макса постепенно поднимались, уголки губ разъезжались, и, наконец, улыбнувшись, он проговорил:
— Так ты действительно такая дурочка? Или это гордыня? То, на что ты претендуешь, умеет делать только Господь Бог.
Слезы мои высохли от изумления.
— Гордыня? — повторила я. — Ты думаешь, я не должна хотеть… то есть не имею права… я никогда не думала…
— Хотеть ты имеешь право, но малая толика смирения при этом не помешала бы. По-твоему, все на свете художники бездарны?
— Конечно, нет!
— Но ведь ни один из них не передал все без исключения свойства натуры.
— Зато они передали нечто свое!
— Ты тоже. Ну, вот и успокоилась. Нервы надо беречь даже в семнадцать лет. Или у тебя какие-то неприятности? — Макс нахмурился. — Погоди… эта ваша девочка, выпавшая из окна… судя по всему, она не была твоей близкой подругой? Ты из-за нее переживаешь?
Я пожала плечами.
— Сама не знаю. Хотела бы я знать, кто ее убил.
— Я думаю, милиция это скоро выяснит и сообщит вам. Но разве она не выпала сама?
— Нет. Ее вытолкнули. Кстати, ее единственным врагом считаюсь я.
Я подробно рассказала Максу, что и как. Он слушал серьезно и вдумчиво, затем прокомментировал:
— Да, теперь я понимаю. Ты действительно попала в переплет, но я надеюсь, все кончится хорошо. В милиции все-таки сидят не круглые идиоты, они найдут настоящего убийцу.
— А может быть, его раньше найдем мы с Сашкой! — похвасталась я.
— С Сашкой? — повторил Макс. — Ну-ну. Мне он не показался семи пядей. Хотя тебе лучше знать.
— Он считает, Марго мог вытолкнуть только тот, кому она доверяла, — не желая переходить на обсуждение Сашкиного ума, продолжила я.
— Почему?
— Потому что, когда убийца подошел, она не обернулась.
Мой собеседник хмыкнул.
— А твой умный Сашка не учел, что убийце требовалось сперва открыть окно? К тому же дело произошло в темноте. Откуда вашей Марго знать, кто там к ней подкрался?
Я опешила. Действительно, мы забыли про темноту! Макс между тем продолжил:
— Подкрасться-то как раз мог незаметно кто угодно…
— Нет, — возразила я. — Сашка вспомнил, что в солярии очень скрипучий пол. Там всю зиму фактически не топили, и пол действительно стал страшно скрипеть.
Похоже, Макс вознамерился подвергать критике каждую Сашкину идею.
— Так когда пол начал скрипеть? — осведомился он. — Зимой? А что, зимой туда кто-нибудь ходил?
— Вряд ли, а что?
— Откуда ты знаешь, что пол скрипит, понятно. Ты была в солярии вчера. Но откуда это знает твой Сашка? Он что, тоже был там совсем недавно? Зачем?
Я пожала плечами.