— А я тем более. То есть ты считаешь, эти вещи между собою не связаны?
— Не знаю. Я ведь вообще не владею ситуацией — увидел всех вчера впервые в жизни. Если бы в эту историю не попытались впутать тебя, я б и вовсе не стал забивать себе голову. Пускай работает милиция, им за это деньги платят. Но поскольку, — он иронически поднял брови, — спаситель несет ответственность за жизнь спасенного, приходится заниматься сыском.
И, мгновенно став серьезным, Макс спросил:
— Алена тебя терпеть не может, это ясно. А ваш Дон Жуан Виталий?
— Терпит, — не удержалась от улыбки я.
— Просто я думаю, кто именно на тебя донес. Если не Алена, то Виталий. Он ведь затаил на тебя зло, да?
Я удивилась:
— С чего ты взял?
— Не очень-то приятно, кидая даме мячики, каждый раз убеждаться, что она их не ловит.
Я поняла, что имеет в виду Макс, и поразилась элегантности сравнения.
— Если мячики охотно ловят все остальные, — заметила я, — то ничего страшного. Ты не представляешь, сколько у Виталия женщин. Одной больше, одной меньше…
— Не уверен. Полагаю, мужскую психологию я знаю лучше, чем ты. Кстати, а была ли у Виталия связь с Марго?
— Нет. Но он и не пытался.
— И с Аленой, наверное, не пытался, так?
— Так, — удивленно подтвердила я. — А откуда ты знаешь?
— Дедукция, дорогой Ватсон. Ну, а со Светой, Нелли или Наташей?
— Со Светкой они быстро друг другу наскучили, а с Наташей в декабре был бурный короткий роман, закончившийся очень неприятно. Если честно, — я помолчала, но все-таки решилась, — если честно, я считаю, Виталий способен на все.
— В смысле, даже на убийство? — уточнил Макс. — Почему ты так считаешь?
— Помнишь, кто горит в последнем круге ада? Предавшие доверие. Я согласна, это действительно самый страшный грех. Понимаешь, одно дело — перехитрить врага, в этом есть хоть какая-то доблесть, а совсем другое — обмануть человека, который безоговорочно тебе верит и готов выполнять любые твои просьбы, не спрашивая, зачем тебе это надо. Так вела себя с ним Наташа. А он бросил ее, даже не попытавшись смягчить удара. Человек, предавший подобное доверие, недостоин называться человеком.
— И, по-твоему, ему не может быть никаких оправданий?
— Предательство не оправдывается ничем.
— А если человек не просил об этаком доверии и не хотел его? — спокойно поинтересовался мой собеседник.
— Он должен был показать это сразу, а не брать на себя ответственность. Помнишь «Мастера и Маргариту»? Маргарита имела неосторожность подать Фриде надежду — и готова была пожертвовать всем, только бы эту надежду не обмануть.
Макс пожал плечами.