Но я так не могу. Я не могу молчать и бездействовать, радоваться жизни, видеть вокруг себя порождения и достижения смертных – и быть оторванным от них, быть Каином. Одиноким Каином. Понимаешь, творения смертных – это и есть мой мир. Совсем не великий мир природы. Если бы я жил миром природы, то я, наверное, получил бы от бессмертия больше удовольствия. Но я живу достижениями смертных. Картинами Рембрандта, памятниками заснеженной столицы, великими соборами. Но мы навеки отрезаны от них, и по праву, а при этом видим их глазами вампира.
– Зачем ты поменялся телами со смертным мужчиной?
– Чтобы на один день выйти на солнце. Думать, чувствовать, дышать, как смертные. Может быть, чтобы проверить одно свое убеждение.
– Что за убеждение?
– Будто бы все, чего мы хотим, – это снова стать смертными, что сожалеем о своем отказе от жизни, что бессмертие не стоит потери человеческой души. Но теперь я знаю, что ошибался.
Я внезапно вспомнил Клодию. И свои горячечные сны. Меня охватила свинцовая неподвижность. Однако, сделав над собой усилие, я заговорил снова:
– Я предпочитаю оставаться вампиром. Мне не нравится быть смертным. Мне не нравится быть слабым, больным, хрупким, чувствовать боль. Это настоящий кошмар. Я хочу вернуть свое тело, как только поймаю вора.
Она, похоже, была несколько шокирована.
– Несмотря на то что в том теле ты убиваешь, несмотря на то что ты пьешь человеческую кровь, что тебе это противно, что ты себя ненавидишь?
– Мне это не противно. И я себя не ненавижу. Как ты не понимаешь? В этом-то и кроется противоречие. Я себя никогда не ненавидел.
– Ты говорил, что порочен, ты сказал, что, помогая тебе, я помогаю дьяволу. Ты бы не говорил так, если бы не испытывал отвращения.
Я ответил не сразу:
– Мой самый большой грех заключается в том, что я прекрасно провожу время, оставаясь самим собой. Да, есть и чувство вины, и моральное неприятие самого себя, но мне хорошо. Я сильный, я – создание с сильной волей и сильными страстями. Пойми, вот в чем суть дилеммы: почему мне так нравится быть вампиром, почему я получаю такое удовольствие, если это порочно? Да это старая история. Ее придумывают люди, собирающиеся на войну. Они говорят себе, что для войны есть причина. А потом начинают испытывать возбуждение от убийства – как дикие звери. А звери знакомы с этим чувством, знакомы не понаслышке. Волки, например. Они знают, что значит трепетать, разрывая добычу на клочки. И я знаю.
Она надолго погрузилась в раздумья. Я потянулся и дотронулся до ее руки.
– Давай, ложись и поспи, – сказал я. – Полежи со мной еще. Я тебя не трону. Не получится. Я слишком болен. – Я тихо усмехнулся. – Ты очень красивая. Мне бы и в голову не пришло тебя обидеть. Я только хочу, чтобы ты была рядом. Уже ночь, поздно, и мне тебя не хватает.