Но долго наслаждаться таким утешением сейчас времени не было.
Я неохотно отстранился и опять подумал, какая у Дэвида потрясающая внешность. Он производил на меня такое впечатление, что я почти был готов поверить, будто мне столько же лет, сколько и телу, в которое я вселился. Он был ужасно мне нужен.
Все небольшие недостатки, свойственные возрасту, открытые моим вампирским глазам, сейчас оставались невидимыми. Глубокие морщины на его лице казались частью его грандиозной экспрессивной личности, как и спокойный свет в глазах. Стоя передо мной в безупречном костюме, с золотой цепочкой от часов, поблескивавшей на твидовом жилете, он производил впечатление человека, полного негасимой жизненной энергии, ужасно солидного, изобретательного и серьезного.
– Тебе известно, что натворил этот подонок, – сказал я. – Он одурачил меня и бросил. Остальные тоже меня бросили. Луи, Мариус. Они от меня отвернулись. Друг мой, меня оставили в этом теле, как будто на необитаемый остров высадили. Пойдем, мне нужно проверить, не обокрал ли он мою квартиру.
Я поспешил к входной двери, едва расслышав его немногословное замечание о том, что, на его взгляд, в квартиру никто не проникал.
Он оказался прав. Демон не ограбил квартиру! Она была точно в том же виде, в каком я ее оставил, вплоть до моей старой бархатной куртки, висевшей на открытой дверце шкафа. Желтый блокнот, в котором я делал заметки перед уходом. И компьютер. Немедленно надо залезть в компьютер и проверить, до какой степени он доворовался. А мой парижский агент – бедняге, может быть, до сих пор угрожает опасность. Нужно быстрее с ним связаться.
Но я отвлекся, увидев свет, льющийся сквозь стеклянные стены, мягкое теплое великолепие солнца, осветившего темные диваны, кресла и роскошный персидский ковер с бледным медальоном и венками из роз, осветившего даже немногочисленные большие современные картины – сплошь неистовая абстракция, – которые я давным-давно подобрал к этим стенам. Я вздрогнул при виде этого зрелища, в который раз подивившись, почему электрическое освещение никогда не оставляет такого чувства благополучия, какое сейчас у меня появилось.
Я также отметил, что в большом камине, выложенном белой плиткой, пылает огонь – вне всякого сомнения, дело рук Дэвида – и что из кухни пахнет кофе; за все годы, что я жил в этом доме, я едва ли в нее заходил.
Дэвид сразу пробормотал извинения. Он даже еще не зарегистрировался в гостинице – так стремился меня найти. Он приехал сюда прямо из аэропорта и выходил только для того, чтобы купить самое необходимое; он собирался с удобствами провести здесь ночь в ожидании, что я, может быть, приеду или решу позвонить.