— Почему?
— Это было ровно две недели назад в салоне «Золотого фазана» в Олдбридже. Вы сидели в углу, держа газету перед лицом. А мы обсуждали… ту же тему.
— Вы имеете в виду Роджера Бьюли?
— Нет! Нет! Нет!
Казалось, эти слоги силой вырывают у мистера Беркли, который напряг широкие плечи.
— Я имею в виду, — поправил он себя, — что мы не говорили ни о чем клеветническом или скандальном. Читтеринг, если я правильно помню, сказал: «В газете пишут, что Брюс Рэнсом может сыграть в пьесе о Бьюли». Херберт заглянул в газету и ответил: «Он не может этого сделать, если у него нет рукописи пьесы». — «Ну, вот заметка, а вот фотография, — сказал Читтеринг. — Смотрите сами». Тогда, сэр, я заметил, как вы на цыпочках подошли к нам, прикрывая лицо газетой. — На лице викария мелькнула улыбка. — Совсем как Бирнамский лес, идущий на Дунсинан.[27] Вот что привлекло мое внимание к вам. Но еще более необычно, — добавил он, — что хобби Читтеринга — изучение театра…
— Дорогой мой! — запротестовал Читтеринг.
— Разве я не прав?
— Старого театра! — воскликнул Читтеринг. — Театра тех времен, когда по земле ходили гиганты! До того как расплодились нынешние маленькие театрики, где актеры могут слышать реплики зрителей. Театра времен Ирвинга и Три,[28] Мэнсфилда и Сотерна,[29] Форбса-Робертсона[30] и Мартина-Харви![31] Вот какой театр я изучаю!
Мистер Читтеринг достал носовой платок и шумно высморкался. Г. М., чья сигара погасла, внимательно смотрел на него. Потом он подобрал с письменного стола листы с отпечатанным текстом и оберточную бумагу. Двое других так напряженно его разглядывали, что в комнате, казалось, стало теплее на несколько градусов.
— Насколько я понимаю, сынок, — обратился Г. М. к Читтерингу, — вы интересуетесь написанием пьес.
Мистер Читтеринг от души рассмеялся.
— Если вы имеете в виду маленький учебник, который я часто вожу с собой и часто одалживаю друзьям…
— Угу. Именно его я и имею в виду.
— Если бы я написал пьесу, — заявил мистер Читтеринг, — это была бы героическая драма в четырех актах. Типа той, которую Теннисон[32] написал для Ирвинга в 90-х годах. Культура мертва! — И он взмахнул рукой, словно над могилой культуры.
— Так же мертва, — промолвил Г. М., — как Милдред Лайонс.
Группа встрепенулась, но мистер Читтеринг на это не прореагировал.
— Я искренне одобряю маскарад Рэнсома, — продолжал он. — Да, да, да! Он доверился своим инстинктам. Помните анекдот об Ирвинге в биографии Брэма Стокера?[33] «Этот парень — мошенник! Я играл слишком многих преступников и знаю, что это так!» — Мистер Читтеринг снова засмеялся так громко, что ему пришлось вытереть глаза. — Но боюсь, Ренуик его не одобряет. Ренуик думает, что он заслуживает порки. Бедный, бедный Ренуик!