— В самом деле? А почему Биллу?
— А ты не знаешь? — спросил доктор, подозрительно прищурив глаз.
— Знаю что?
— Что Билл Хайстетлер сохнет по тебе.
— Это, должно быть, шутка, — рассмеялась она. Доктор нахмурил брови и уставился на Монику.
— Иногда мне кажется, что Аделаида оказала тебе плохую услугу, воспитав такой дикаркой. Всем вокруг известно, что Билл, когда ты появляешься в городе, следит за тобой, словно ястреб за добычей.
— Это потому, что он ненавидит меня… Я еще никогда не слышала подобной чепухи.
— А когда ты вообще разговаривала?
— То есть?
— Ты мне-то едва доверяешь, что уж говорить про других в городе.
— Верно. Так лучше всего, — твердо ответила она.
— Возможно, так оно и было, пока Аделаида была жива, но теперь у тебя другая жизнь. Все изменилось. Вот что я тебе скажу.
Моника подняла на него глаза.
— Что вы хотите сказать?
— Что пора тебе стать женщиной. Выйти замуж. Иметь детей.
— Если это предложение, то так его не делают, обрубила она.
— Что происходит между тобой и Остином Синклером? И не говори мне, что ты всего лишь пальнула в него дробью.
— Остин Синклер? — От одного его имени она ощутила жар и молила Бога, чтобы краска смущения не бросилась в лицо. — Это смешно. Не выношу подобных типов. Он брокер.
— Да, и он всерьез распалил тебя.
— Ничего подобного. Он лишь посоветовал мне, как с выгодой продать скот. Вот и все, — солгала она, глядя прямо в глаза доктору.
— Можешь дурачить других, Моника, но я знаю тебя как облупленную.
Моника издала раздраженный вздох.
— Это все, что вы хотели сказать?
— Нет, но об остальном я предпочел бы побеседовать у себя.
— Нет ничего такого, что мы не можем обсудить прямо здесь и сейчас.
— Есть, Моника. — Он подошел к ней вплотную и шепнул:
— Аделаида говорила с тобой когда-нибудь о контрацепции?
— По-моему, это не проблема, — смутилась Моника.
— Надеюсь, что так, — откликнулся доктор и прошествовал к прилавку выбить чек.
Ошеломленная и смущенная разом, Моника схватила банку овсянки и, повернувшись кругом, уткнулась в Трэйс.
— Трэйс, я не заметила тебя!
Моника увидела, как зло блеснули глаза Трэйс. Та всегда цеплялась к Монике по мелочам. Бабушка говорила, что она завидует Монике. Но у Трэйс не было причин для зависти…
Два дня Остин работал не покладая рук в надежде излечиться от всяких дум о Монике. Старая крыша была заново обшита гонтом, двое плотников заканчивали сборку нового изысканного гарнитура. На кухне Остин отштукатурил и тщательно измерил рулеткой перегородку из гипса и с помощью одного из плотников установил вдоль нее кухонные шкафчики и навесил двери. Ночью, когда рабочие ушли, Остин покрасил в гостиной стены, вмонтировал в потолок подсветку и провел электропровода. Лишь на рассвете он позволил себе часок вздремнуть до прихода рабочих.