— Ой, что же теперь будееет!.. Наверно империалисты теперь радуются…
Я так понял — это наша школьная "комсомольская вожачиха" рыдает. А её кто-то успокаивает, по голосу — как «физрук» (он всех училок женского пола помоложе любил успокаивать):
— Не получится ничего у подлых империалистов бу… бу… бу…
А потом что-то вроде про войну и:
— Ой, Николай Захарович, не надо вдруг кто войдёт, — потом еще что-то типа, — Коля! Ой, какой большой…
А у меня в голове слово война засело напрочь. А физрук наверно «комсомолке» пистолет показывает. Слухи ходили, что все молодые училки болтают, что у физрука есть большая пушка. Я стучусь так вежливо, а там суета за дверью началась, потом замок защелкал, физрук такой красный высовывается, видит меня и орёт:
— Что ты здесь делаешь?! Тут в стране такое случилось, а ты здесь под дверьми торчишь! А еще "октябрёнок"!!
— Николай Захарович, а правда война началась? — лепечу я, а самого прямо трясёт от страха.
— Да еще какая! — орёт он, раскрасневшись, и захлопывает дверь.
Вот тут меня совсем затрясло. Началось! Подлые капиталисты развязали всё-таки войну. Все уже наверно на фронт записываются, а я еще тут. Хотя какой фронт, наверно все в бомбоубежище убежали и противогазы получают, а я здесь ошиваюсь. Бегу по школе, всего колотит, музыка эта страшная играет и голос диктора — "Сегодня бу… бу… бу..".
Но я парень-то неробкого десятка, в себя быстро пришёл, достал из портфеля свой пистолет с пистонами, добежал до подвала, смотрю — двери закрытые. Наверно уже ждут прилёта американских ракет. А так погибать не хочется в восемь лет — аж жуть. Я постучался, не открывают. Залег тогда на лестнице, забаррикадировался портфелем и жду ядерной войны. Вдруг слышу, идёт кто-то. Наверно американские шпионы уже по школе ползают. Надо стрелять гада — чем я хуже Павлика Морозова? Стану "октябрёнком"-героем. Прицелился я из своего револьвера, зарядил пистон. Смотрю, идёт кто-то. Я выскакиваю из-за укрытия и — бббаахх из пистоля прямо в него. Пистон — как грохнет! «Шпион» хлобысь в обморок. Смотрю, а это наша техничка баба Люба. Вот продажная бабка значит, и она на империалистов работает, а я давно её подозревал. Одного шпиона я вывел из строя. Слышу, еще кто-то идёт, заряжаю новый пистон, а там преподаватель по НВП Василий Иваныч ходит, по углам высматривает, наверно бомбу хочет заложить.
Я выскакиваю ору:
— Руки вверх, американец!
Он смотрит на меня, а потом как грохнется рядом с техничкой. Он старенький уже был, воевал еще с фашистами. Короче, я уже двоих пособников "мирового капитала" привалил.