В Емельяна давно уже была влюблена девушка-красавица Авдотья. Бабка Емельяна была родом из деревни, Авдотья же жила в соседней избе и приходилась ей дальней родственницей. Проведав, что возлюбленный сидит под крепким замком и ждать помощи ему неоткуда, она решила, что не будет ни есть, ни спать, но сама освободит его. Зная, что тяжелый железный замок нельзя разбить ничем, кроме разрыв-травы, она взяла в избе большой кованый сундук и поволокла его на высокую гору — сила в ней была под стать Емельяновой, — где давно приметила орлиное гнездовище. Там, хоронясь за выступом скалы, она выждала, когда орлы полетят за добычей, и тут же, едва они скрылись в поднебесье, сунула гнездо с птенцами в сундук и крепко-накрепко его заперла.
Первой вернулась орлица. Прилетает и видит: гнезда нет, а из сундука плачут, зовут мать орлята, ее малые детки. Потеряла она тут голову, стала бить своим острым клювом сундук. Но где там — он же кованый. Птенцы орут, а она бьет и бьет или того хуже — грудью на него бросается.
Наконец муж ее прилетел, огромный орел. Как увидел он все это, прикрикнул на орлят, которые в сундуке сидели, чтобы не орали, не тревожили мать попусту, а орлицу обнял могучими крылами, прижал к сердцу, успокоил и говорит: не бойся за детей наших малых, не дрожи и не плачь, беде этой помочь нетрудно, слетаю я сейчас за разрыв-травой — и выйдут они на волю целые и невредимые. Сказано-сделано, и получаса не прошло — вернулся орел с этой волшебной травой, ударил ею по сундуку, и сразу рассыпались все замки и запоры. Открылась крышка, и видит мать, что орлята ее живы и невредимы, никто их и пальцем не тронул.
После этого поднатужились орлы и спихнули вниз с горы сундук, а с ним вместе и разрыв-траву, Авдотья же подобрала ее и прямиком в поселок побежала. Пока добралась, там уже темная ночь, ни луны, ни звезд не видно. С трудом нашла она Емельянову темницу, ударила разрыв-травой по замку и — распахнулись двери; ударила по кандалам, в которые был закован Емельян, — и упали они со звоном на каменный пол. Как оказался Емельян на свободе, обнялись они, прижалась Авдотья к его груди крепко-крепко, как прежде орлица к груди орла, а потом увела она Емельяна к себе в деревню и там в старом глинобитном сарае укрывала почти что два месяца. Думали они оба, что забудут про него. Но нет, царь был злопамятен, на поимку Емельяна он отправил войска и лучших петербургских сыщиков, строго-настрого наказав доставить к нему во дворец забастовщика живым или мертвым.
В конце концов царские сатрапы проведали, где он скрывается, но даже вдесятером, зная его необыкновенную силу, взять Емельяна в плен побоялись, подошли близко и стали стрелять. Семь пуль попало в него, и все-таки он сумел уйти. Потом два дня они шли за ним по кровавому следу и никак не могли уразуметь, почему он еще жив. Потеряли они Емелю, лишь когда он, истекающий кровью, с перебитыми ногами, переплыл реку — ту же Белую, что десятью годами позже пытался переплыть Чапаев. За Белой в охотничьей избушке он отлеживался почти месяц, полиция и газеты между тем сообщили, что он погиб: раненый, утонул в реке — и все в это поверили, кроме Авдотьи.