«Уважаемая Валентина Петровна! Известно ли вам, что ваша мачеха зарегистрировалась с вашим отцом уже после переезда на новую квартиру? И собираетесь ли вы предпринимать в связи с этим какие-то шаги?»
Какое я имею право вмешиваться в чужие дела? Вот если б я была милицией, тогда да.
Я взбодрилась. А ведь правда, у меня вполне достаточно материала, чтобы обратиться с ним в милицию. Для них пара пустяков проверить, подтверждаются ли мои предположения, и если окажется, что да, им будет нетрудно пошуровать в «Сириусе» и найти убийцу. Я отдам им сверток, для компетентного человека там бездна материала! И им хорошо — повысятся показатели раскрываемости преступлений, и мне — выполню последнюю волю Софьи Александровны и успокоюсь. Решено!
Я не откладывала дела в долгий ящик и на следующее же утро отправилась в отделение милиции, которое располагалось неподалеку от дома Софьи Александровны. Однако все оказалось не так легко, как я надеялась. Больше двух часов я пробегала от кабинета к кабинету, пытаясь выяснить, кто именно занимается делом о ее смерти и где этого человека найти. У каждого кабинета стояла нервная очередь, а внутри сидела злая тетка и рычала на входящих. Наконец, я сумела выведать, что мне нужен Григорий Константинович Григоридзе, который, скорее всего, заглянет после обеда. Или не заглянет.
Слава богу, он заглянул, а опознать его мне удалось без труда, поскольку, образно выражаясь, его фамилия явственно отражалась на его лице. Я поздоровалась и сообщила, что хотела бы с ним поговорить.
— Идем, куколка, — улыбнулся он и поманил меня пальцем.
Не будь он моей последней надеждой, я бы высказала все, что думаю, по поводу подобного обращения, теперь же приходилось терпеть. Мы прошли за какую-то загородку.
— Ну, так в чем же твои проблемы, красотка?
— Я по поводу убийства Софьи Александровны Знаменской.
— А, хулиганское нападение? Ты ее внучка, что ли?
— Нет, знакомая.
Григорий Константинович вдруг оживился:
— Это не та ли, которой старушка решила оставить свое добро? А?
— Та, но это неважно. Я все равно от него отказалась.
— И глупость сделала. Я тебе порекомендую хорошего адвоката. Деньги у тебя есть?
— Нет.
— Он возьмет процент с твоей части наследства. Процентов пятьдесят, я думаю. Ну, мы с ним договоримся.
— Простите, — объяснила я, — но я уже отказалась, и назад не повернешь.
Милиционер раздраженно постучал себя по голове и фыркнул:
— Волос длинный, ум короткий. И чего тогда пришла, спрашивается?
— Дело в том, что Софья Александровна была уверена, что ее убили не случайно. Она оставила мне бумаги, где рассказывается о людях, имевших основания ее бояться. Компрометирующие их бумаги. За это ее и могли убить.