…Ночь. Колонна остановилась.
— Можно садиться. С места не сходить. У кого есть табак — курить, — тихо передали по цепи.
Утомленные тяжелой ходьбой, мы расположились на снегу.
С табаком у нас плохо. Достается по две затяжки на брата — не больше.
— Володя, разреши мне еще затяжечку, — просит Саша Гайлис, держа в пальцах драгоценную цыгарку.
— Э, браток, не выйдет! Ты уже затянулся три раза, — не соглашался Кондратьев. — Виктору еще надо оставить, он распух без курева.
Рядом топает, стуча ногой о ногу, Коржан. Он вытряхивает из сапог снег. У Коржана, как и у многих, рваная обувь.
— Что, Коржан, морскую пляшешь?
— Запляшешь и морскую, — говорит он. — Как идешь — ничего, а остановился — ноги стынут.
К нам подошел Тарас.
— Виктор, — обратился он ко мне. — Зубровин разрешил. Пойдем на хутор, может, узнаем что хорошее и душу согреем.
Пошли Тарас, Коржан и я.
В комнате, куда мы вошли, горели свечи. У стола, за шитьем, сидели две женщины.
Хозяин дома — высокий, бритый, с длинной шеей и тонким сухим лицом, с трубкой в зубах — с недоумением, глядя на нас, сказал:
— Вы советские… Но как вы оказались здесь? На соседнем хуторе гитлеровцы… С пулеметом. Днем еще приехали…
— Знаем об этом, — сказал Тарас.
— Я-то их, чертей, не боюсь, — продолжал крестьянин, выбив трубку. — Даже если они и узнают, что вы были у меня… Но все-таки — странно. Садитесь!
— Вы хорошо говорите по-русски, — заметил я.
— Я служил в русской армии, в гренадерском полку. В прошлую войну с немцами воевал.
— Вот как…
— Как вы только живете в лесу в такие морозы? — проговорила одна из женщин. На глазах у нее блестели слезы.
— Живем… Прогоним фашистов из Курземе, тогда отогреемся, — усмехаясь, ответил Тарас.
— Трудно… Говорят, только у нас они и остались.
Она помолчала, словно припоминая что-то. Несколько слезинок скатилось по ее изрезанным морщинами щекам. И вдруг, встрепенувшись, она улыбнулась.
— Да что же я стою. Ведь вы кушать хотите. А у меня путра готова.
Она засуетилась около плиты, хозяин принес хлеб.
— Кушайте, — сказала хозяйка, ставя на стол миску горячей путры. — И у нас-то на хуторах все подобрали разбойники. Когда им погибель придет!
— Будет час, придет, скоро разгромим фашистов! — ответил Тарас, прихлебывая из миски. — Сейчас Советская Армия наступает, где важнее, — в Германии.
Коржан, разговаривавший с другой женщиной, громко рассмеялся. — Чему ты? — спросил я.
— Гражданка спрашивает, надо ли бояться большевиков? Напугали их фашисты. А я вот большевик, — добавил он. — Разве честным людям надо меня бояться?
— Когда мы свергли буржуазию, большевики земли мне добавили, — сказал хозяин, набивая свою трубку. — Было у меня три, а стало десять десятин. Соседу — он старый и бедный человек — книжечку дали, чтобы мог он деньги получать не работая.