Постепенно я узнала историю семьи, про брата и про завещание отца. Кармен Монтеррей, разумеется, тоже обо всем этом знала. С ней обращались как с членом семьи, и Коррин никогда не стеснялась обсуждать свои дела в ее присутствии.
Несмотря на то что с финансовой точки зрения моя договоренность мне была очень выгодна, пришло время, когда я просто не в состоянии была выносить это. День ото дня Коррин Лансинг становилось все хуже и хуже. У меня появились все основания считать, что в некотором отношении она была совершенно ненормальной. Кармен сказала, что Коррин грозилась даже убить меня, если я попытаюсь покинуть ее.
При таких обстоятельствах я боялась пойти на открытый разрыв, если только она не станет явно агрессивной. Короче говоря, несчастная женщина проявляла ко мне неистовую, страстную привязанность и настаивала, чтобы я все время находилась при ней. Было очевидно, что она становится безумной. Она хотела, чтобы я принадлежала только ей, и стремилась властвовать надо мной, что не только раздражало, но и пугало меня. У нее появилась ярко выраженная мания преследования. Она решила, что кто-то хочет ее отравить и что ее единственное спасение – в моем постоянном присутствии.
Мне было жаль женщину, но я стала бояться ее и знала, что и Кармен Монтеррей испытывает те же чувства.
Случилось так, что Джордж Олдер приехал в Южную Америку, привезя с собой какие-то бумаги, на которых ему нужна была подпись Коррин Лансинг. И в тот день, когда он должен был прийти к ней, она с утра отправилась в салон красоты, а я сложила вещи и оставила ей записку, в которой объясняла, что меня неожиданно вызвали телеграммой домой, так как моя близкая родственница тяжело больна и находится при смерти. Предвидя, что она перед свиданием с братом пойдет в салон, я заранее заказала билет на самолет „Пан-Америкэн“, летевший на север.
Я воображала, что уже нашла выход из неприятного положения, в которое попала, и не вспоминала об этом времени в продолжение нескольких недель после возвращения домой. Потом я прочитала в газетах, что Коррин внезапно куда-то исчезла в день моего отлета и с тех пор ее нигде не могли найти; не отыскалось и никаких ее следов, так что она, как предполагают власти, вероятнее всего, умерла.
Одно время думали, что она бродит где-нибудь в состоянии невменяемости, потеряв память. Оказывается, она была очень расстроена в день отъезда „подруги“ и могла отправиться на ее поиски. Но время шло, и власти стали подозревать, что она, возможна, погибла в результате какого-нибудь несчастного случая.