* * *
– Чувствуете, как похолодало? – сказала Кара.
– Ты разве способна ощущать холод? – удивился Захария.
– Чем холоднее, тем светлее мое пламя, я белею с наступлением холодов.
– Да, действительно, похолодало основательно, – Захария поднял и застегнул воротник своей тонкой кожаной куртки, – ладно хоть одежда не продувается и хорошо сохраняет тепло.
Голубой Рим вовсю теснил Медиум. Чудилось – именно борьба светил за место на тусклом небосклоне порождает ветер.
– Грэм, ты не хочешь перекусить?
– Давай.
Он не хотел, но если Захария заговорил о еде, значит, основательно проголодался. Выбрав местечко поровнее, Захария развязал мешок, достал тряпицу и расстелил ее на земле. Присев на корточки, Грэм наблюдал, как он выкладывает провизию.
– Не плохо бы костер разжечь, да не из чего, – посетовал Захария. – Никаких веток, или сучьев, земляная пустыня и всё.
– Пока еще можно обходиться без костра, – задумчиво произнес Грэм, – а вот дальше будет тяжелее, там дальше холод, какого мы еще никогда не чувствовали.
– Да? – Захария замер с куском лепешки в руках. – А что там? Что ты видел?
– Ледяные розовые холмы, думаю, розовыми они были из-за света Бесса. Высокие деревья с меховыми ветвями без листьев, а с неба падает легкий пух, холодный и бесконечный.
– Унылая картина, – Захария разломил лепешку и вытащил из мешка мясо. – Глоток вина?
– Давай.
– Вы ешьте, а я взлечу повыше, посмотрю, что в округе и нет ли желающих помешать вашему отдыху.
Захария кивнул.
Ветер усиливался. В его резких порывах ощущался незнакомый неуловимо тоскливый запах.
– Так пахнут ледяные холмы, – тихонько произнес средний голос совсем рядом, над ухом Грэма. – А легкий пух, холодный и бесконечный – это снег. Это сыплются с неба неуслышанные молитвы, их слишком много, да и не все долетают, вот они и падают обратно, под ноги…
– Хватит! – Грэм отбросил кусок лепешки и зажал уши руками. – Хватит!
– Что такое? – Захария поднял голову. – Что случилось?
– Я опять слышу голос непонятно кого!
– Ты выпил вина на голодный желудок…
– Это уже не поможет, Захария, не поможет! Я действительно кого-то слышу, и это больше не получится никак разумно объяснить!
– Ладно, хорошо, успокойся, что он тебе сказал?
– Что-то о ледяных холмах, я толком не понял. Там есть еще фляга с вином?
– Две.
– Дай тогда это допью.
Тихий голос усмехнулся и смолк.
* * *
Убедившись, что цвета получаются превосходно и отлично держатся на пластине, Апрель вытер руки и пошел к выходу из тайных комнат. У окна опять сидел Титрус. Такая отъявленная наглость не могла не рассердить, но первый Сенатор пребывал в лучезарном расположении духа.