– Кто еще? – не без раздражения выкрикнул Апрель.
На пороге возникла юная девушка в белых одеждах, волосы ее были распущены, ноги босы. Апрель совсем забыл, что к нему на ночь должны были прислать женщину. Выставить сразу он ее не мог, могли пойти нежелательные слухи, и ему в голову мгновенно пришла идея.
– Заходи, заходи, – махнул он рукой, – как тебя зовут?
– Аджи, – дрогнувшим голосом произнесла она, не решаясь поднять глаз.
– Хорошо, Аджи, иди, садись сюда, – Апрель поставил деревянной кресло по другую сторону стола. – Поможешь мне кое в чём.
Девушка не двигалась, она стояла и смотрела в пол.
– Подними голову! – рассердился Апрель. – Подбери волосы и иди сюда!
Аджи послушно всё исполнила.
– Будешь внимательной и аккуратной, я тебя не трону и щедро награжу. Поняла?
Она кивнула.
* * *
Теперь пустой мешок и фляги были ни к чему, их выбросили, чтобы не обременяться лишней поклажей. С мутных небес свисала снежная завеса, покачивающаяся под случайными порывами ветра. За исключением зверя, отогревшего Захарию, никаких других живых существ им больше не встретилось.
Чтобы нарушить отупляющую тишину, да мерный скрип снега в такт шагам, Захария сказал:
– Кара, расскажи о твоем Тарте. Что у вас там есть интересного?
– Ничего, – ответила Кара, и на этом ее рассказ закончился.
Оказалось, что живой огонь не имеет права рассказывать людям с поверхности о Тартре.
И снова тишина, голубые, почти что синие сумерки, да мирное похрустывание снега.
* * *
Аджи оказалась сообразительной, проворной и не задавала вопросов. Она ловко красила кровью птицы дроды изображения странной головы, получались густо черные контуры на бледно красном. После покраски пластины отправлялись сушиться на подоконник. Кровь сохла быстро, и вскоре Апрель уже брал очередную пластину, чтобы вырезать картинку. Руки его двигались с мастерской точностью, ни разу он не допустил неверного или лишнего надреза. Завершив, он сразу же наносил краски, рассчитывая закончить к утру.
* * *
– Грэм, я так устал, что с ног валюсь, – тихо сказал Захария.
Грэм слегка удивился, они прошли не так уж и много, да и не было у Захарии привычки жаловаться на усталость.
– Ладно, давай передохнем.
Грэм огляделся. Подходящего для остановки места не виднелось, – меж стройных древесных колонн, лежали никем не тронутые гладкие сугробы, глубокие и рыхлые, они казались мягкими и уютными. Ни тропинки, ни полянки, ни поваленного дерева.
– Захария, давай пройдем немного…
Захария вдруг споткнулся обо что-то под снегом, неловко взмахнул руками и стал падать на спину. Все произошло быстро, за какие-то доли секунд, но Грэму показалось, что время специально застыло, дабы он смог увидеть эту картину во всех подробностях. Из сугроба вылезли широченные острые шипы какой-то неизвестной твари, на них с размаху и упал Захария. Шипы пробили его грудь с легкостью, и вместе со своей добычей, стали уходить обратно под снег. Кара пронзительно закричала, и это стряхнуло с Грэма оцепенение. С каким-то глухим звериным рыком, Грэм бросился назад по тропке и успел схватить, снять Захарию с шипов, и они быстро ушли под снег, так и не показав своего обладателя. Отбежав прочь, Грэм положил Захарию на спину и стал разрывать куртку на его груди. В уголках его рта надувались и лопались красные пузыри, дыхание со свистом вырывалось из ран.