* * *
– Грэм, – Кара подлетела ближе, – Грэм, ты меня слышишь?
Уже долгое время он стоял на коленях перед телом Захарии и не двигался, казалось даже – не дышал.
– Грэм, больше всего на свете я сейчас сожалею о том, что не умею плакать, и значит, никак не могу облегчить свою боль, а ты умеешь. Плачь, Грэм, плачь, пожалуйста.
– Я не могу его оживить, Кара, – он поднял на неё тяжелый взгляд почерневших страшных глаз, – я могу разрушить и убить, а создать и оживить не могу, вот что значит быть демоном, да? Это оно и есть?
– Я не знаю… – слабым эхом ответила она.
– Он был моим единственным другом, он умер, а я не могу даже достойно похоронить его.
– Почему ты никогда не говорил ему, что он – твой друг?
– Разве это не было очевидно без слов?
Кара лишь вздохнула в ответ. Грэм встал на ноги, снял с Захарии мечи, перебросил их крепления через плечо, и поднял тело, попутно отряхивая с него мокрый багровый снег.
– Что ты делаешь?
– Я не могу взять и зарыть его тут в сугроб, не могу, понимаешь?
– Понимаю.
Тяжело ступая, Грэм пошел дальше, следом полетела Кара.
* * *
С волнением первооткрывателя Апрель вошел в центральный коридор, вибрирующее напряжение силовых потоков ощущалось довольно сильно, в обычных коридорах такого не встречалось. Потоки рассержено гудели, при каждом движении Апреля. Приблизившись к искрящейся дымке, он помедлил мгновение и шагнул вперед.
* * *
Ландшафт заметно менялся. Встречались сугробы выше человеческого роста. Иногда попадались самые настоящие пещеры, образованные стволами, ветками и коркой плотного обледенелого снега. Вскоре они вышли, как показалось на первый взгляд, к необыкновенному стеклянному городу в россыпях ярких голубых огней. Лишь присмотревшись, Грэм понял, что гладкие крыши домов, причудливые переплетения балок, столбы и колонны не рукотворны, это сплошной лед, намерзший так по прихоти природы. Грэм замедлил шаг, когда вошел в этот пустой, никому не принадлежащий город. Время от времени какая-нибудь ледяная трубка отламывалась, из нее хлестала вода и тут же застывала причудливой горкой или гладким стеклом. Увидев просторную пещеру, внутри которой лед намерз так, что стал похож на полупрозрачное ложе, Грэм решил оставить тело друга в ней. Он вошел внутрь, а Кара осталась мерцать снаружи при входе. Уложив Захарию на спину, Грэм убрал с его лба упавшие волосы, соединил на груди края разорванной одежды, и присел рядом на гладкий ледяной край. Глядя на плотно сомкнутые веки, опущенные темные ресницы, Грэм прошептал:
– Прости, что не сумел тебя защитить, не смог предотвратить непоправимое. Надеюсь, высшие существа со звезды Бетельгейзе встретили тебя с теплом и радостью. Будь счастлив среди них, друг мой.