* * *
Человек на кровати зашевелился, когда земное светило уже сменило свой мягкий утренний свет на яркий дневной. Он слез с кровати и, пошатываясь, вышел из комнаты. Вскоре вернулся с удлиненным сосудом, наполненным прозрачной водой. Одной рукой поправляя свое нижнее белье, а в другой держа сосуд, он принялся жадно пить. Во время утоления жажды в поле его зрения случайно попало зеркало. Судя по целенаправленному взгляду, человек увидел гостя. Он смотрел на Апреля блестящими круглыми глазами ярко-голубого цвета и продолжал пить, не отрываясь от сосуда ни на миг. Обрадованный Сенатор поднял ладонь и помахал ему, после сделал жест, приглашающий подойти к зеркалу. Человек вдруг резко отнял от губ сосуд и принялся выплевывать обратно воду, страшно кашляя при этом. Слышимость была отменнейшей, это радовало. Будто корм для приманки неразумного зверя, Апрель взял из колоды одну карту и прислонил к стеклу, снова приглашая жестом человека подойти ближе. Утирая с подбородка воду, тот стоял на месте и не двигался. Апрель пальцем указал на карту с красочным изображением солидного правителя с черным острым значком в нижнем и верхнем углах, затем показал на себя. Повторил это несколько раз, давая понять человеку, что хочет отождествить себя с изображением. Человек вышел из ступора, подошел к столу с цветами, выдвинул ящик и вытащил колоду карт. Руки его тряслись, карты сыпались на пол, но он все же сумел выхватить нужную и показал Апрелю другого правителя с красным сердечным значком по углам. «Ну и ладно, – подумал Сенатор, – пускай считает себя правителем, в этом нет ничего страшного». Апрель с улыбкой закивал, всем своим видом показывая, как он доволен сообразительностью человека, и снова поманил его. Как во сне, человек пошел вперед, протянул руку и прислонил карту к стеклу, его ладонь оказалась вровень с ладонью Апреля. Контакт состоялся.
* * *
Увидев Грэма, птица остановилась, склонила голову на бок и уставилась на него. От этого гигантского создания не исходило ни малейшей угрозы, напротив, от птицы теплыми волнами расходилось нечто умиротворяющее, спокойное и доброе.
– Долгой жизни тебе, красивая птица, – произнес Грэм.
– И тебе, – неожиданно ответила она, приоткрывая клюв.
Грэм опешил. Неуклюже переваливаясь с лапы на лапу, птица подошла к нему поближе и присела в снег, чтобы лучше видеть фигурку, сидящую на древесном стволе. Красные лапы скрылись под белым оперением с зеленоватым отсветом.
– Ты знаешь, птица, мне так плохо на душе, – неожиданно для себя сказал Грэм. – Как будто я нелепо умер, но каким-то образом продолжаю жить дальше. Живой мертвяк – смешно да?