Чужая звезда Бетельгейзе (Полынская) - страница 6

– Что произошло, Грэм?

– Апрель с Титрусом показали мне какое-то странное мрачное письмо с туманными строчками, из которых следует, что…

– Я знаю. Апрель давал мне прочесть его.

– Да? – удивился Грэм.

Захария кивнул.

– Я знаю и о том, что Сенаторы хотели подыскать тебе двойника и с большими торжествами проводить его в сумеречную Альхену.

– Навсегда проводить… Почему я ничего не знал? – вскипел Грэм. – Все вокруг всё знают, какие-то планы на мой счет обсуждают!

– Тише, мы хотели как лучше, хотели оградить тебя…

– От чего? – серебристо-серые глаза Грэм потемнели от гнева. – Вы сможете оградить меня от моих снов? От красной души? В этой ненормальной записке говориться, что у меня красная душа! Это как? «Демон» это вообще что такое? Я всю жизнь думал, что сословие, а оказалось, это нечто зловещее, страшное и у меня еще должны быть крылья, которыми я отхлещу мир! Где они? Мне их что, в детстве отрезали?

– Грэм, прошу тебя, – Захария не повысил голоса, но, тем не менее, слова его прозвучали гораздо громче. – Ты все знаешь, решай сам, как поступать.

– А что, есть какие-то варианты? Слушай, а может это и не я? Не обо мне говорилось?

– Демоны по природе своей обычно черноволосы, а в послании говорилось о белой голове. Ты поешь чего-нибудь?

Грэм отошел от окна, отодвинул стул и присел на самый край. Тренированный в бесчисленных учебных сражениях, затянутый в одежды из тончайшей кожи, устало и безвольно он положил руки на подлокотники и весь будто сник.

– Нет, я бы поспал… – но, вспомнив, что во сне ему снова предстоит встреча с тяжелыми, молчаливыми колоколами, вздохнул. – Ладно, скажи, чтобы сюда принесли.

Захария кивнул и вышел.

Пока он отсутствовал, Грэм смотрел на гладкую, отполированную руками и локтями поверхность стола и старался ни о чем не думать.

Что принес на деревянном подносе Захария, каковы были яства на вкус, он не обратил внимания, перед глазами все еще мелькали хоть и потускневшие, но все еще хорошо различимые белые строки.

Глотнув холодного кислого вина, Грэм поднял взгляд на неподвижно сидящего Захарию.

– Скажи, можно обойтись без церемонии проводов в поход? Я еще не выбрал девушку, которая подала бы мне ритуальный меч. Хочу уйти просто и тихо, чтобы об этом никто не знал.

– Выясню, – кивнул Захария. По вечернему густо-алый свет Бетельгейзе заливал столовую залу, в этом свете сиреневые глаза Захарии казались ярко-розовыми.

– Я пойду с тобой, Грэм, ты не против?

– Ты поможешь мне понять, что такое «демон»?

– Если смогу.

* * *

Избавившись от Титруса, Апрель вошел в свои на удивление скудно обставленные апартаменты: круглый стол, деревянная скамья, в нише узкая кровать и высокие напольные подсвечники по углам. На стене, по левую сторону от камина с литой черной решеткой, висело большое зеркало в простой гладкой коричневой раме. На первый взгляд оно ничем не отличалось от сотен других зеркал в Доме, лишь внимательный взгляд мог заметить, что его матово сияющая поверхность сделана из цельной серебряной пластины, отполированной до зеркального блеска. А если присмотреться еще пристальнее, то можно было заметить, что пластину покрывает тончайший рисунок, похожий на сетку случайных трещин, однако это был именно рисунок, неведомо как нанесенный на серебряную поверхность.