– Сереж, – прошептала она, – ты чего?
Он молчал, дрожащей рукой целясь в грудь жильца.
– Сереж! – взвизгнула жена. – Брось немедленно!
Сергей смотрел на Апреля остекленевшими глазами и руки с пистолетом не опускал.
– Положи оружие на кровать, – сказал Апрель, – положи и я тебе ничего не сделаю.
– А что ты можешь мне сделать? – чужим голосом произнес Сергей. – Пистолет у меня!
– Я могу тебя убить безо всяких пистолетов.
Глядя на его спокойное зеленоглазое лицо, Лену вдруг пронзил ужас – от этого человека в старом махровом халате мужа исходила такая явная опасность, настолько неприкрытая угроза, что у нее заломило виски. «Он убьет, – пронеслась в голове мысль, – не знаю, как, но убьет!»
– Сережа, немедленно брось пистолет! – Лену начало трясти, алкогольная анестезия отходила. – Брось, умоляю тебя! Ради всего святого брось пистолет! Родненький, пожалуйста, брось!
Лена всхлипнула и сдавленно зарыдала. В глазах Сергея появилось нечто осмысленное, лицу вернулось человеческое выражение. Он бросил пистолет на тахту и, пошатываясь, будто пьяный, вышел из комнаты, следом бросилась Лена. Апрель закрыл за ними дверь и стал одеваться. Костюм его был испорчен – в штанине и рукаве чернели крошечные дырочки, прожженные лучами браслетов, но время близилось к ночи и навряд ли это мог кто-нибудь заметить. Расчесав и скрепив на затылке еще влажные волосы, он сложил в дорожную сумку все свои вещи, включая пистолет и барсетку, огляделся по сторонам – не забыл ли чего, и пошел в прихожую. Из кухни доносился женский плач. Апрель обулся и вышел из квартиры, тихонько прикрыв за собою дверь.
* * *
Титрус облачился в парадные сенатские одежды с темно-синей мантией, даже повесил на грудь цепь с ромбовидным медальоном, указывающим на его высокий статус. Он волновался перед встречей с незнакомой планетой и ее жителями. Грэм предпочел одежду попрактичнее: кожаные штаны тонкие и прочные, тяжелые ботинки с встроенными в подошвы многочисленными помощниками передвижению, темно-серую рубашку, короткую кожаную куртку, хорошо держащую удары копий, а сверху куртку длиннее, спасающую от мечей. Цепь с грузом в пояс, на лоб ленту, предохраняющую глаза от пота – и он был готов.
Как и договаривались, встретились в покоях Апреля.
– Наставник, – сказал юноша, касаясь выпуклости в раме, – а вас с Апрелем не хватятся? Откроют храм, а вас там нет. Что подумают?
– Пусть что хотят, то и думают, – Титрус шагнул в открывшийся дверной проём. – Улетели мы на Бетельгейзе, общаться непосредственно с покровительницей. Меня сейчас это меньше всего заботит, мой мальчик.