– С вами все в порядке?
Открыв глаза, Сара увидела перед собой молодого человека в белом халате.
– Да. Просто немного глаза устали… Или с духом собиралась, что-то вроде этого. Я пришла проведать брата.
Она заторопилась к палате, где лежал Марк, – а вдруг в клинике есть правило, запрещающее посетителям бесцельно торчать в коридоре? Может, этот тип решил, что она намерена украсть здесь стетоскоп или собрать подписи на какой-нибудь петиции. Она здесь на законном основании, сюда ее привела забота о больном родственнике.
– …не возникнет никаких проблем. Ты сможешь жить в своей старой комнате, – услышала она голос матери, когда вошла в палату.
– Его старая комната? Ты имеешь в виду ту, что нисколько не изменилась за двадцать лет, с того дня, когда Марк уехал на учебу? – спросила Сара, целуя мать в щеку. – Честно говоря, готова держать пари, что удастся разыскать даже твое одеяло, помнишь, с надписью «Одинокий охотник».
Припав к груди Марка, она обняла его и оставалась в этом положении чуть дольше, чем предполагала сначала. Брат был единственным в ее жизни человеком, к которому Сара могла прибежать в любую минуту и с любыми проблемами. Крепость его рук не вызывала у нее никаких сомнений.
– А где отец?
– Не захотел идти. – На лицо Клэр набежала какая-то тень, как бывает, когда скрытая тоска пробивается на поверхность.
– Он себя нормально чувствует? – спросила Сара. – Не заболел?
– Нет, милочка, дело в другом. Просто он очень расстраивается, когда приходит в больницу и видит Марка в бинтах…
– Он был здесь в самую первую ночь, – вставил Марк.
Но Сара лучше их понимала, в чем тут суть. Отец уже вплотную приблизился к тому возрасту, когда больница представляется неким зловещим знамением. Жизнь человеческая не должна заканчиваться в подобных местах – вот что, скорее всего, он про себя думает. Убедившись, что с Марком все будет хорошо, он целиком отдался страхам за самого себя.
Сара взглянула на мать, приложившую руку ко лбу Марка. Как будто он снова превратился в маленького мальчика, и она решает, пускать ли его в школу. На Клэр были темно-синие брюки, белая блузка и плоские, без каблуков, давно вышедшие из моды туфли со стоптанными задниками – из-за привычки, садясь, освобождать пятку.
Туфли огорчили Сару: слишком уж явно выдавали они возраст матери – ведь она даже не побеспокоилась надеть перед выходом из дома что-нибудь поприличнее. Что должен чувствовать человек, замечая в своих родителях подобные перемены? Не забудь вечером посмотреть в зеркало и спросить, куда же ушли прожитые годы, сказала себе Сара, смутно ощущая свою вину за то, что была не слишком внимательной дочерью.