– Я никогда не была в Вирджинии, – начала Триша, – мое семейство не покидало Нью-Йорка. Кстати, где твой южный акцент? – удивилась она.
– Я росла не в Вирджинии, мы много путешествовали и не всегда жили на юге, – пояснила я.
– Не хочешь ли послушать музыку?
Я не совсем поняла, что она имела в виду, но не захотела этого показывать.
– Пожалуй.
– Здесь есть музыкальный аппарат, и студенты школы часто заходят, чтобы послушать музыку. Ну так как?
– Хорошо. – Триша встала, поставила пластинку и вернулась на место. – Продолжим? Ты сказала, что ваша семья много путешествовала, что вы владеете долгое время одной из самых известных гостиниц на побережье. Я не совсем понимаю…
– Все слишком сложно, – я была уверена, что если расскажу свою историю Трише, ей будет неприятно мое общество.
– Жаль, наш преподаватель английского говорит, что с моим любопытством нужно вести колонку светских новостей в газете.
– Воспоминания еще слишком свежи, я не хочу этого касаться пока. – Но этим, похоже, только подстегнула ее любопытство.
– Я подожду, – мы рассмеялись.
– На столе, рядом с фотографией твоих родителей, стоит карточка твоего парня или брата? – спросила я.
– Моего парня, я единственный и очень испорченный ребенок в семье, взгляни, что отец мне подарил на прошлой неделе, – Триша показала мне золотые с двумя бриллиантами часики.
– Красивые, – искренне восхитилась я, а на глаза навернулись слезы, ведь я никогда не знала любви настоящего отца.
Бабушка Катлер утверждала, что он с радостью изба вился от ответственности за ребенка сразу после моего рождения. Но я надеялась, что она лжет, как и во многих других случаях. Я мечтала, что в Нью-Йорке, столице развлечений, найду его, и отец будет рад мне.
– Он всегда присылает мне подарки, – продолжала Триша. – А твой отец? Есть ли у тебя братья и сестры? Не слишком ли я навязчива?
– Да, у меня есть брат и сестра, Филип – старший, и Клэр на год моложе, – я не знаю, могу ли я уже называть Джимми и Ферн братом и сестрой. – Мой отец… очень занятой человек, – добавила я сухо. Я вспомнила Рэндольфа, что он делал всякий раз, когда я нуждалась в нем.
– Кем ты себя видишь?
– ?
– В чем ты проявляешь способности? Я собираюсь стать балериной, но ты это уже знаешь. Так?
– Я пою, но…
– О, еще один великий певец, – она улыбнулась. – Я не могу дождаться, когда ты споешь.
– Но я боюсь разочаровать тебя.
– Не вздумай говорить это на собеседовании в школе, они будут думать, что ты права, хотя если ты уже здесь, то скорее всего прошла предварительное прослушивание.
Что я могла ответить? Если бы я сказала, что это заслуга бабушки Катлер, то вынуждена была бы рассказать все.