— Стой! Раз-два!
Заваленная с головой солдатскими гимнастёрками фигура замерла на месте, затем попыталась стать по стойке «смирно», но тяжесть одежды была слишком велика. Послышался тяжёлый вздох, затем кипа свалилась на пол и взору Столярова предстала маленькая, можно даже сказать — крошечная девушка ростом едва ему до груди, тем не менее, с погонами ефрейтора.
— Ефрейтор Егорова, товарищ подполковник. Вам что-то нужно?
От удивления Александр даже растерялся — они что там, совсем детей стали в армию брать? Потом присмотрелся: внешность обманчива. Не такая уж юная девица, и конечно, не подросток. Двадцать два — двадцать три точно стукнуло. Просто ростом не вышла.
— Да, ефрейтор. Извините, что отвлёк вас. Просто проснулся — а никого нет. Где личный состав?
— Так лекция же, товарищ подполковник! О международном положении и перспективах открытия «Второго фронта». Там все.
— Понятно. Спасибо за информацию, товарищ ефрейтор.
Шутливо козырнул, затем нагнулся и легко ухватил своими ручищами плотный тюк одежды.
— Ведите, товарищ ефрейтор.
— Ой, что вы, товарищ подполковник! Отдайте!
— Ну уж нет! А со старшиной вашим я побеседую — такие тяжести заставлять таскать!
Девушка неожиданно покраснела, затем вдруг решительно качнула головой.
— Хорошо, идёмте, товарищ подполковник…
Шагать пришлось недалеко — на задний двор до дощатого сарая, из дверей которого клубами валил пар и доносилось клокотание котлов с кипятком. БПК![45] Понял Столяров. В лицо сразу пахнуло невыносимой жарой, лётчик проследовал к куче сваленной прямо на землю одежды и аккуратно положил свою ношу.
— Спасибо, товарищ подполковник!
Поблагодарила его ефрейторша.
— Женька! Где тебя носит?! А это ещё кто?!!
— Ой!
Та невольно спряталась за Столярова, перед которым возникла средних лет женщина в форменной юбке и солдатской рубахе на голом потном теле. Из-за спины послышался слабый писк:
— Мама! Не надо! Товарищ подполковник мне помог форму донести… Тяжело всё-таки…
Мама?!
— Всем тяжело! Стране тяжело! Бойцам в окопах тяжело! У котлов тоже тяжело! Ну, Женька! Возьмусь я за тебя!
— Отставить!
Протянул Александр.
— Вы кто?
— Старшина отдельной банно-прачечной роты Егорова!
— Вольно, старшина. А Евгению наказывать не надо. Не за что. Я действительно, просто помог…
Его смерили подозрительным взглядом, словно просветили рентгеном.
— Тогда — ладно…
Вечером Александр решил сходить на танцы. Играл патефон, кружились пары. Он сидел вместе с Лисковичем на лавке в углу, куря папиросу и наблюдая за танцующими. Молодые и не очень. Мужчины и женщины. Кроме лётчиков его полка на отдыхе находились и пилоты из других подразделений дивизии. Так что народу хватало. Всего, наверное, человек пятьдесят. Это было хорошим знаком. Значит, оборона выстояла. Не зря строили столько времени укрепления, минировали поля, ставили заграждения и копали рвы. Наземные части сейчас перемалывают гитлеровский ударный кулак, предназначенный для нового наступления. А когда фашисты окончательно выдохнуться, тогда Красная Армия нанесёт решающий удар, как в Сталинграде…