Талтос (Райс) - страница 27

Что еще Мона могла сказать сейчас? Разве только, что прошлой ночью видела страшный сон, но вспомнить его не могла и точно знала только одно: там было что-то ужасное о Юрии.

– Конечно, он взрослый человек. – Мона вздохнула. – Да, ему уже за тридцать, и он сам в состоянии позаботиться о себе. Но как подумаю, что кто-то в Таламаске угрожает ему…

Ох, ладно, хватит об этом!

Быть может, все было не так. Легко обвинять человека, который не имеет возможности или не хочет ответить.

Но Мона могла поклясться, что у Роуан возникло некоторое неопределенное представление, что она находится рядом. Хотя, быть может, такое впечатление создавалось лишь потому, что Роуан не выглядела обиженной или замкнутой.

Мона не ощущала неудовольствия.

Глаза ее скользили по лицу Роуан, выражение которого было на редкость серьезным. Разум ее не угас, нет, определенно не угас! Ведь она же выглядела в двадцать миллионов раз лучше, чем когда находилась в коме! Вот, пожалуйста, пеньюар застегнут на три пуговицы. А вчера была застегнута только одна. Причем Майкл уверял, что он не помогал жене в этом.

Но Мона знала, что отчаяние может полностью захватить разум и тогда любая попытка прочесть мысли почти наверняка обречена на провал – они словно скрыты плотной завесой тумана. Было ли то состояние, в котором находилась Роуан, отчаянием?

Мэри-Джейн Мэйфейр, эта сумасшедшая девчонка из Фонтевро, заходила в последний уик-энд. Странница, пират, провидица и гений – достаточно послушать ее рассказы. Но еще и леди, а также – несмотря на весьма почтенный возраст: девятнадцать с половиной лет – большая любительница развлечений. И главное – могущественная и грозная ведьма, как она сама себя называет.

– С ней все в порядке, – внимательно оглядев Роуан, объявила Мэри-Джейн и так резко сдвинула на затылок ковбойскую шляпу, что та соскользнула на спину. – Наберитесь терпения. Потребуется, конечно, некоторое время, но эта леди знает, что происходит.

– А это что еще за ненормальная? – резким тоном вопросила Мона.

Откровенно говоря, она испытывала симпатию и одновременно необычайное сочувствие к стоящему перед ней большому ребенку, хотя была моложе Мэри-Джейн на шесть лет. Несмотря на жесточайшую нищету, эта благородная дикарка, одетая в купленную в «Уол-Марте»[7] коротенькую хлопчатобумажную юбку и дешевую белую блузку, которая так туго обтягивала высокую грудь, что на самом видном месте даже отлетела пуговица, держалась великолепно.

Разумеется, Мона знала, кто такая Мэри-Джейн Мэйфейр, обитавшая на руинах плантации Фонтевро, в Байю – на легендарной земле браконьеров, охотившихся на великолепных белошеих цапель только ради их мяса и отстреливавших аллигаторов, которые угрожали жизни взрослых, ибо могли с легкостью перевернуть утлые лодчонки, и не упускали случая сожрать кого-нибудь из детей.