Но он не нуждался в указаниях.
– Сильнее, сильнее, – шептала она сквозь стиснутые зубы.
Член вошел в нее, потрясая своим размером, причинял боль, царапал… Но эта боль была великолепна, исключительна, совершенна. Она сжала член в себе, собрав все силы, которые у нее оставались, но мышцы ослабли и не подчинялись командам – израненное тело предавало ее.
Не имело значения. Он жестоко сокрушил ее, и она кончила, не признаваясь в том ни стоном, ни вздохом, и застыла, опустошенная, с пылающим лицом, с распростертыми безвольными руками, а затем сжала его со всей силой, до боли… А он снова и снова входил в нее могучими рывками, которые резко вскидывали его вверх, а затем заставляли падать в ее объятия, – влажного, знакомого и безумно любимого. Майкл…
Он освободил ее. Он был не в состоянии сразу же начать снова. Этого можно было ожидать. Лицо его покрылось каплями пота, волосы прилипли ко лбу.
Роуан спокойно лежала в прохладе комнаты, нагая, и следила за движением лопастей вентилятора под потолком – странно медленным, почти гипнотическим.
«Лежи спокойно», – приказала она своему телу, своему лону, своему внутреннему «я». Она лежала в полудреме, мысленно обращаясь к воспоминаниям прошлого. Руки Лэшера… Неожиданно Роуан почувствовала, что страшится и одновременно желает его. Дикое, похотливое божество – да, он мог казаться таковым, – но он был человеком, грубым человеком, притом с громадным любящим сердцем Он был столь божественно груб и божественно прост – совершенно ослепительный, жестокий и простой.
Майкл выбрался из кровати. Роуан не сомневалась, что он вскоре уснет. А вот она не сможет.
Но он встал и снова оделся, достав чистую одежду из шкафа в ванной. Он стоял спиной к ней, и когда обернулся, свет из ванной озарил его лицо.
– Почему ты это сделала? Почему ты ушла с ним?
Слова прозвучали словно вопль души.
– Ш-ш-ш! – Она села и приложила палец к губам. – Не возвращайся к этому. Можешь возненавидеть меня, если тебе…
– Ненавидеть тебя? Господи, как ты можешь говорить мне такое? Днем и ночью я только и твердил, что люблю тебя! – Он подошел к кровати и оперся на нее руками. Он возвышался над ней, чудовищно прекрасный в своей ярости. – Как ты могла оставить меня подобным образом? – Он плакал. – Как?
Майкл обошел вокруг кровати и внезапно схватил Роуан за обнаженные руки, причиняя ей невыносимую боль.
– Не смей это делать! – вскрикнула она, пытаясь сдерживать голос, осознавая безобразность сцены, испытывая панический ужас… – Не смей бить меня, я тебя предупреждаю. Это то, что делал он, что он делал снова, и снова, и снова. Я убью тебя, если ты меня ударишь!