Миссис Морели-Джонсон всплеснула руками.
– Ну вот видите? Всюду какие-то помехи. Что ж, я подожду, но завещание привезите мне завтра утром. – Старушка ослепительно улыбнулась. – Дело не такое уж и срочное. Я же не собираюсь умереть завтра.
– Ну разумеется, – быстро согласился Паттерсон.
– Не хотите ли выпить? – предложила миссис Морели-Джонсон. – Я думаю, сейчас самое время для шампанского. Я позову Шейлу.
Но Паттерсону не терпелось переговорить с Бромхедом. Он встал.
– Пожалуйста, извините меня. Сразу навалилось столько дел. Я просто должен бежать.
Он поцеловал ручку миссис Морели-Джонсон, вновь выслушал похвалы орхидеям и откланялся. А миссис Морели-Джонсон включила магнитофон и приготовилась слушать сонату Бетховена в собственном исполнении.
Шейла поджидала Паттерсона в прихожей. И кивком головы указала на спальню. Бромхед сидел в одном из кресел. Шейла осталась в прихожей.
Паттерсон закрыл за собой дверь.
– Она просит привезти завещание. – В голосе слышались панические нотки. – У правового отдела могут возникнуть подозрения. Посылать за завещанием дважды в течение трех недель… Такое не принято. Начальник отдела может позвонить ей.
Бромхед кивнул. Его очевидное спокойствие положительно подействовало на Паттерсона.
– Зачем ей понадобилось завещание?
– Она оставляет Шейле пятнадцать тысяч. Настаивает, чтобы все делал Уэйдман. Я попытался отговорить ее, но ничего не добился.
Бромхед обдумал его слова, вновь кивнул.
– Она уже хотела позвонить Уэйдману, но я сумел остановить ее, сказав, что Уэйдман улетел в Нью-Йорк и вернется лишь в понедельник.
– А он улетел? – спросил Бромхед.
Паттерсон покачал головой:
– Нет.
– Это опасно.
Паттерсон ударил кулаком по ладони другой руки.
– А что еще я мог сказать? – сорвался он на крик. – Я не мог допустить, чтобы она позвонила до того, как я переговорю с вами.
– Это правильно. – Бромхед нахмурился. Завтра двадцать первое. Еще немного, и он бы опоздал. – Делать ничего не нужно… Ждите.
– Ничего не нужно? – вытаращился на него Паттерсон. – Да что вы такое говорите? Не могу я сидеть и ждать, пока мне снесут голову.
Бромхед помахал рукой, призывая Паттерсона говорить тише.
– Вы должны унаследовать сто тысяч долларов в год, – спокойно заметил он. – Всегда помните об этом. А делать вам ничего не нужно.
– Но она хочет, чтобы я привез завещание завтра утром!
– Не волнуйтесь. Оно ей не понадобится.
Паттерсон встретился взглядом с ледяными серыми глазами Бромхеда, и кожа его пошла мурашками.
– Она велела… Она… – Он умолк.
Бромхед встал.
– Если вы хотите получить наследство, мистер Паттерсон, не задавайте вопросов, а делайте то, что вам говорят… то есть ничего. – Он направился к двери, остановился рядом с Паттерсоном, пристально посмотрел на него. – Но, разумеется, если вам не нужны эти сто тысяч, вы можете отдать старушке подложное завещание, пригласить к ней Уэйдмана и объяснить, что произошло. Я, в свою очередь, отдам ей магнитофонную запись. Как поступить, решать вам самому.