* * *
Всякое морально здоровое существо с утра обнаруживает в себе кипение энергии и жажду движения. Я бодро прогуливался возле особняка отставного чекиста. Скрипнули ворота, кованые сворки поползли в стороны, на всякий случай я встал за угол. Скрытое наблюдение за жизнью усадьбы не входило в мои планы, но внезапная находчивость всегда бывает вознаграждена!
Из ворот выходила Анеля. Из-под короткого белого плащика выглядывали коленки. Рыжие волосы плясали по ветру. Розовая заспанность очень шла ей: даже спросонья хороша была проклятая ведьма! Она вывела на дорогу серебристый автомобиль и плавно двинулась по аллее.
Ночевать в особняке отставного чекиста могла дочь или любовница.
Выждав, пока машина скроется в конце дачной аллеи, я пошел на приступ и вскоре был удостоен чести лицезреть пожилого джентльмена. Обольстительный мужской аромат волнами окружал старика. Он не успел унять восторженного дыхания после прощания с молодой, вызывающе рыжей женщиной, чей хрупкий солнечный волос все еще золотился вокруг пуговицы на его пиджаке.
У ноги хозяина с предупреждающим рыком объявилась огромная овчарка, «друг пограничника».
— Здравствуйте, могу ли поговорить с господином Бровкиным?
— Вы договаривались о встрече?
— Нет.
Старик недоверчиво оглядел меня:
— Позвольте взглянуть на ваши документы.
Основательно изучив мой паспорт, старик вернул его с брезгливым равнодушием.
— Странная у вас фамилия: Варавва. Церковная? — осведомился старик.
— Скорее, евангельская. Моего «тезку», нераскаянного разбойника Варавву, собирались распять бок о бок с Христом…
— Да и в вас есть что-то разбойничье, нераскаянное. Так чем обязан?
— Примите извинения за ранний визит, но ваше имя упомянуто в воспоминаниях некоего Оскара Тайбеле.
Старик молча пропустил меня в гостиную.
— И что же? Вы принесли мне весточку от Тайбеле?
— В каком-то роде да: Оскар Вольфович недавно умер.
— Вот как… Вот как… Так в чем же собственно состоит ваше дело?
— Похоже, я являюсь наследником всего его состояния.
— Тайбеле был обеспеченным человеком?
— Не слишком.
— И каков объем его наследства?
— Примерно сто страниц, исписанных мелким почерком, не считая резной тросточки.
— Любопытно… Хотите кофе?
— Не откажусь…
Пока хозяин шумел кофемолкой и позвякивал чашками, я рассматривал убранство дома, вернее пеструю галерею экзотических редкостей — свидетельство бурной и романтичной жизни хозяина.
Кабинет Отто Юльевича, так я решил называть его, не напрягая артикуляции, напоминал филиал музея Народов Востока, а по количеству нецке, тибетских мандал, жутких масок, чаш с иероглифами и медных колокольчиков, возможно, даже превосходил его.