– Вам в самом деле тридцать три, Рене?
– Никому не рассказывайте. Может, не догадаются.
– Да никогда…
– О, я знаю, что со сцены…
– И в жизни тоже.
Амон ограничивается этим комплиментом и возвращается к истории семьи Дюферейн-Шотелей. Я медленно ем виноград. Я недовольна. Этот Долговязый Мужлан всё-таки умудрился проникнуть в мою жизнь, хоть я ему это не разрешала. В этот час мы с Амоном должны были, как обычно, ворошить свои дурные воспоминания, расцветающие еженедельно от горького аромата наших дымящихся чашек чая…
Бедный Амон! Ведь это ради меня он изменил своей печальной, но дорогой ему привычке. Я знаю, что моё одиночество его пугает. Если бы он посмел, он сказал бы мне, по-отцовски желая меня пристроить:
«Вот, дорогая, тот любовник, который вам нужен! Молод, здоров, в карты не играет, не пьёт и денег достаточно… Благодарить будете!»
Ещё четыре дня, и я расстанусь с «Ампире-Клиши».
Всякий раз, когда заканчивается длительный срок моих выступлений в каком-нибудь мюзик-холле, я испытываю в последние дни странное чувство скорого освобождения, к которому я вовсе не стремлюсь. Конечно, прекрасно, что я стану свободной и смогу проводить вечера дома, но всё же я этому почему-то не радуюсь, и моё восклицание «Наконец-то!» звучит не совсем искренно.
Однако на этот раз мне кажется, что я и в самом деле рада наступающим каникулам, и, сидя в гримуборной Брага, я рассказываю своему партнёру, чем я их заполню, хотя знаю, что ему на это наплевать.
– Прежде всего я закажу новые чехлы для всех диванных подушек, потом передвину диван в самый угол комнаты, а над ним на стене повешу бра.
– Отлично, – серьёзно отвечает Браг, – прямо как в публичном доме.
– Дурак!.. У меня столько дел накопилось. Я забыла, когда занималась своей квартирой.
– Конечно, – всё тем же серьёзным тоном поддакивает Браг. – А для кого ты всё это собираешься делать?
– Как для кого? Для себя!
Браг отворачивается от зеркала и глядит на меня: у него подведен ещё только правый глаз, и кажется, что ему его подбили.
– Для себя? Для себя одной?.. Извини, но, по мне, это просто… глупость! А кроме того, неужели ты полагаешь, что я допущу простой нашей пантомимы? В ближайшее же время тебе придётся отправиться в какой-нибудь перворазрядный зал в провинции или за границу… К слову сказать, наш импресарио просил передать тебе, чтобы ты зашла к нему.
– Как? Уже?
Браг с безапелляционным видом пожимает плечами:
– Спокойно! Я наизусть знаю эти ваши «уже». А если бы я сказал, что работы нет, ты бы пищала, как комар: «Когда мы уедем? Когда мы уедем?» Все вы, бабы, одинаковы.