Оторвав взгляд от лорда, Эйми повернулась к герцогине, приложив все усилия, чтобы предстать перед ее внимательным взором как можно более спокойной.
– Мне очень жаль, ваша светлость. Боюсь, я слегка скучаю по дому. Не привыкла отлучаться от родных на длительное время.
Теодосия задумчиво наклонила голову, рассматривая Эйми, и с сочувствием кивнула в ответ.
– Это понятно, – согласилась она. – Но твой отец был прав, пожелав ненадолго увезти тебя из города после пережитого той ночью. Все это так ужасно! Теперь человек не может быть в безопасности, находясь в собственном доме… Надеюсь, полиция поймает грабителя и самым строгим образом накажет его за вторжение в дом твоей сестры.
И снова укол вины, словно острый осколок, вонзился в сердце Эйми. Маркиз рассказал герцогине о ночном вторжении незнакомца в дом Моры и последующей схватке Эйми с ним. Но из его рассказа пожилая дама, в точности повторяя версию полиции, заключила, что это было не чем иным, как неудачной попыткой ограбления. Однако использование отцом подобной уловки не устраивало Эйми, особенно когда она вспоминала теплое отношение герцогини к ней в прошлом.
Прежде чем Эйми смогла подобрать подходящие слова, чтобы нарушить неловкое молчание, герцогиня опередила ее, обратившись к Стоунхерету.
– Милорд, с вашей стороны было так благородно пригласить леди Эйми к себе и дать ей возможность оправиться от случившегося в спокойной обстановке, – произнесла она одобрительно.
Виконт вяло пожал плечами.
– Лорд Олбрайт всегда был добр ко мне. Это самое малое, чем я мог ответить ему.
Смысл его фразы был более чем понятен. Способа придать ей большей ясности не существовало, хоть прокричи он во все горло. Лорд делал это ради ее отца. Не ради Эйми. И если многозначительный взгляд в ее сторону и являлся каким-то знаком, он хотел, чтобы ей стало об этом известно.
Намеренно избранный Стоунхеретом бессердечный способ заявить о своей отстраненности почему-то причинил Эйми острую боль.
Сжав губы, вдовствующая герцогиня молча смотрела то на виконта, то на Эйми, словно оценивая их реакции.
– Понятно, – пробормотала она таким тоном, что становилось ясно – на самом деле ей понятно куда больше, чем обоим молодым людям хотелось бы.
Пытаясь отрешиться от воцарившегося напряжения, Эйми уставилась в окно, разглядывая свинцовое небо, тяжело повисшее над головой. С каждой милей, приближавшей их к поместью Стоунхерста, проплывающий за окнами пейзаж становился все более непривычным глазу, изобилуя скалами и утесами. Запах дождя и близлежащего моря доносился до нее с легким ветерком. Один из охранников Толливера, отправленный охранять экипаж, скакал рядом на лошади. Он снял шляпу в знак уважения, а затем, слегка пришпорив коня, понесся вперед по пыльной дороге.