Он склонился и поцеловал кончики ее ледяных пальцев.
Никки знала, что в эту минуту ее лицо выдает всю гамму переживаний, в которых главными, конечно же, были стыд и страх, смешанные с запоздалым раскаянием.
– Значит, ты не можешь остаться на празднование, Массимо? – с сожалением уточнил Джозеф Ферлиани. – Очень жаль… А знаешь, моя Никки согласилась стать новым лицом дома «Ферлиани фейшнс». Мы уже приступили к разработке новой рекламной кампании. По-моему, она идеальная кандидатура, как ты считаешь, Массимо?
– Очень польщен, что тебе интересно мое мнение. И должен признать, что ты не ошибся… Уверен, она – то, что надо, – дерзко отметил пасынок. – Ты знаешь толк в лучшем, Джозеф.
– Да, дорогой Массимо. Теперь я с полным основанием могу сказать, что у меня есть все – успешный бизнес, деньги и общество самой красивой женщины…
– Можно ли быть уверенным, что так будет всегда? – как-то уж слишком напрямик поинтересовался Массимо Андролетти.
– В этой жизни ни в чем нельзя быть полностью уверенным, – вынужден был согласиться его отчим.
– Особенно если красавица жена так юна… Ведь ангельская внешность белокурой прелестницы – слишком зыбкая основа супружеской верности.
– Что ты хочешь этим сказать, дорогой Массимо? – нервно процедил Джозеф Ферлиани.
– Я бы мог сказать многое, но пусть лучше она сама сделает это… Спроси у своей женушки, как она провела прошедшую неделю?
Никки, которая дотоле молча слушала эту словесную дуэль между мужем и любовником, крепко сжала губы. Кровь пульсировала в ее висках, щеки покрылись румянцем…
– Достаточно, Массимо! – твердо пресек его Джозеф Ферлиани. – Никки устала и нуждается в отдыхе. Не так ли, дорогая?
– Да, – сухо ответила Никки.
– Ты прав, Джозеф. Ведь прошлой ночью ей было не до отдыха, – резанул Массимо.
– Я полагаю, тебе пора уйти, – сурово сказал отчим и, обратившись к своему доверенному лицу, добавил: – Джино, сопроводи, пожалуйста, синьора Андролетти к его авто.
Но Массимо, не считаясь с желанием отчима, подошел вплотную к новобрачной и прошипел:
– Ты, скверная потаскушка! Ты мне за все заплатишь. Видит Бог, однажды ты будешь умолять меня о пощаде, лживая дрянь!
– Ты лжешь, утверждая, что не знала, кто я, когда ложилась в мою постель. Я просто уверен, что ты лжешь…
– Ты уверен? Тогда стоит ли тебя в чем-то разубеждать? – спокойно признала Никки. – Тебе по какой-то причине хочется думать, что я цинично использовала тебя, что я сознательно посмеялась над тобой? Пожалуйста, Массимо. Не стану тебя разуверять. Тебе нравится ненавидеть меня и покойного отчима? Очень жаль. Больше мне сказать нечего, – подытожила она.