Кит очень переменился. Усы обвисли. В черных волосах много седины. Он выглядел постаревшим, хотя ему еще не исполнилось и тридцати. Щеки впали, прямо от крыльев носа ко рту шли глубокие морщины. Широкий зеленый кожаный пояс с разными сияющими заклепками и застежками говорил о том, что он все еще старался крикливо одеваться, но одежда на нем уже не выглядела такой щеголеватой, как раньше, – мятая, грязная, плохо сидящая.
– Ну что? – спросил он. – Я ведь говорю правду, так? Нам лучше сразу поставить все точки над Что ты нам скажешь, Джесс Хромоногий?
– Мне все равно, почему она вышла за меня замуж, – ответил Джесс. – Вышла, вот и все!
– Конечно, ты стал теперь такой важный! Ну как же, партнер! Ха! Не смеши меня! Ты бы был никто, если бы не стал мужем Бет!
– Меддокс! – грозным голосом вмешался дед Тьюк. – Запомните все, и ты в том числе, я не позволю, чтобы кто-то из вас так разговаривал с Джессом. А ты, Кит, не испытывай меня, или я вышвырну тебя отсюда!
Кит молча пожал плечами. Он ничего не сказал, лишь пошел в конец двора, расстегнул ширинку и помочился на живую изгородь.
Джессу казалось, что его первый день в мастерской никогда не кончится. Далее последовали такие же дни. Он так давно не занимался плотницкой работой, что ему все удавалось еще хуже, чем прежде. Дед Тьюк постоянно ругал его за то, что он зря переводит дерево, гвозди и время.
– Господи, хозяин, – обычно говорил Стив Ловаж, – твоя правая рука и помощник ничего не умеет делать. Простите, но я просто не могу молчать!
Работники всегда любили посмеяться над Джессом, но сейчас, когда его имя появилось на вывеске, их шуточки делались все более злобными. Они ему не помогали советами, и он мог неправильно выполнить всю работу, а только потом они с удовольствием указывали на его ошибки, причем старались, чтобы это происходило в присутствии старика. Внешняя учтивость была лишь дополнительным издевательством.
– Мистер Изард, или Джесс, если вы позволите мне так называть вас, вы что, действительно считаете, что нужно прикреплять петли вверх ногами?
Как-то раз, строгая бревно для загона, он слишком сильно нажал на рубанок, и лезвие сломалось с громким звуком. Он увидел, как вокруг начали ехидно улыбаться мастера, и Боб Грин отпустил какое-то обидное замечание. Но никто не обратился к нему, как и всегда, ждали, когда его отругает сам старик Тьюк. Джесс мрачно нагнулся над своим ящиком с инструментами и вдруг почувствовал чью-то тень: на его рабочее место кто-то положил новое лезвие для рубанка. Джесс поднял глаза и увидел Джорджа Хопсона, самого мрачного человека во всей мастерской. Тот сразу же отошел, не дожидаясь благодарности.