– Каких денег?
– Старого Джексона.
– Разве у него были деньги? Мне ничего об этом не известно.
Я решил, что он говорит правду.
– Она ушла от своего деда примерно два месяца назад, – сказал я, – и перебралась к вам. Чем она занималась?
– Она сказала, что работает в каком-то клубе в Майами. Это меня не касалось. Здесь она проводила только уик-энд. Я считаю, что старики не должны совать нос в дела молодых.
– Полагаю, вы правы. Я должен поговорить с ней, мистер Воткинс. Необходимо заполнить кое-какие пробелы. Надеюсь, что она будет со мной откровенна, но этого ожидать нельзя, если вы будете рядом. Вы не возражаете?
Он немного подумал, потом кивнул:
– Почему я стану возражать? Просто прошу вас быть с ней поласковее. Ей не сладко жилось, мистер Уоллес. И я ее люблю.
Я поднялся.
– Разрешите, я приготовлю вам новый бокал? Постараюсь ее не задерживать, потом вы сможете спокойно пообедать.
– Благодарю вас.
Поставив перед ним бокал, я пошел к дверям.
– Будьте с ней поласковее, – напомнил он.
Пройдя по коридору, я постучал в дверь второй спальни и вошел. Джонни меня ожидала. Она полулежала на постели и держала в руках мишку. Сейчас на ней был светлый парик, выражение лица было мрачным.
– Давайте потолкуем, – сказал я, прикрывая дверь, потом придвинул стул и сел на него верхом. – Что случилось с деньгами вашего дедушки?
Она крепче прижала к себе мишку.
– Я их взяла.
– Расскажите мне об этом, Джонни.
Она поколебалась, потом пожала плечами:
– Он хотел, чтобы они достались Митчу, затем, когда его убили, его сыну, если же не будет сына, то передать их в фонд ветеранов-инвалидов.
– Это мне известно. Поскольку вы были его дочерью, вы не могли претендовать на эти деньги.
– Совершенно верно. Взяла я их потому, что этот Везерспун пытался взять их.
– Чуть помедленнее, Джонни. Вы знаете про фабрику и банду торговцев наркотиками?
– Да. Мне рассказала мать.
– Знали ли вы, что ваш отец и Стобарт работали вместе?
– Мой отец уже погиб, когда эти два гада столковались. О'кей, мой отец был толкачом, ну и что? Зато он умер, спасая семнадцать молодых ребят, и был награжден медалью «Почета».
Я не собирался ей сообщать, что он бросился в джунгли, стараясь спасти свой недельный солидный куш.
– Что вы сделали с деньгами, Джонни?
Она посмотрела на меня, ее глаза сверкали.
– Как вы думаете, что я с ними сделала? Послушайте меня, притворщик! Я любила дедушку. Он был единственным человеком, который обращался со мной как с равной. Я не считаю Волли и Китти, которые вообще святые, но дедушка был другим. Я обожала сидеть и слушать его рассказы. Какой человек! Я заставляла его снова и снова рассказывать мне о его схватке с крокодилом, когда он лишился обеих ног. О'кей, он был немного тронутым, ненавидел женщин. Он никогда не говорил мне почему. Наверное, у него были на то основания. Он частенько повторял: «Джонни, мой мальчик, мы, мужчины, должны держаться друг друга. Женщины доставляют больше неприятностей, чем аллигаторы». В отношении денег он тоже был ненормальным. Сам их почти не тратил. Он копил их и копил, пряча в дыру под кроватью. «Когда я уйду, Джонни, – говорил он мне, – ты их возьмешь. Мне они не нужны. Но ты, мой внук, должен жить богато и ни в чем не нуждаться».