— Ерунда! — воскликнула она. — Я впервые слышу эту фамилию.
— Пошлите за вашим сыном! Пусть он, глядя мне в глаза, попробует опровергнуть мои слова.
— Что! Чтобы наш сын предстал как обвиняемый перед какой-то гувернанткой? Вы наглая особа, мисс Квиллиам.
— Тогда прошу вас, по крайней мере, послать за лакеем, Эдвардом.
Они переглянулись, и леди Момпессон кивнула. Сэр Персевал потянул за колокольчик, висевший за его стулом.
— Если оставить в стороне вопрос с запиской, — продолжила леди Момпессон, — каков конец этой малоправдоподобной истории?
С трудом подавив гнев, я описала случай в ресторане; они слушали молча и время от времени обменивались взглядами, в которых мне виделось недоверие и презрение. Я описала мое бегство, и тут вошел лакей.
— Эдвард, — спросил сэр Персевал, — приходилось ли тебе позавчера носить нам с леди Момпессон письмо от мисс Квиллиам и передавать ей мою ответную записку?
Тот удивленно поднял брови.
— Нет, сэр. Я никогда не носил никаких записок от мисс Квиллиам. Прислуживать гувернантке — не моя обязанность. Этим должен заниматься третий лакей.
— Хорошо, довольно, — кивнул сэр Персевал.
Перед уходом слуга бросил взгляд на меня, и я поняла по его глазам, что он был подкуплен мистером Момпессоном. Раз или два я делала ему замечания за медлительность, и он, видимо, затаил обиду. Теперь я сообразила, что мои наниматели были, как и я, обмануты их сыном. Подумав о том, как ловко он все устроил, я поняла, что ничего не могу доказать. Даже если мне дадут встретиться лицом к лицу с мистером Момпессоном, я ничего не выиграю, так как он станет доказывать, будто я охотно приняла его приглашение, а история с обменом записками была выдумана задним числом. Он не подтвердит также, что выдавал миссис Первиенс за подругу своей матери. Короче, доказать я ничего не могла, записка была уничтожена, все свидетельства оборачивались против меня самой. Я тут же поняла шаткость своего положения.
— Я готова поверить лишь части вашей истории, — произнесла леди Момпессон. — Мой сын пригласил вас в сады, и вы согласились; затем вы отправились с ним в ночное заведение в злачном квартале столицы — что это было за место, догадалась бы даже последняя простушка из провинции. Для женщины в вашем положении такой поступок был, мягко выражаясь, опрометчивым, оттого вы и состряпали историю с письмом от сэра Персевала, а также фальшивку, ее подтверждающую. Мой сын, пригласив вас, не совершил ничего предосудительного; желание поволочиться для молодого человека вполне естественно. Нанес ли мой сын вам то оскорбление, о котором вы говорите, вопрос, как мне представляется, второстепенный: согласившись отправиться с ним и двумя незнакомыми людьми в столь поздний час в подобное место, вы утратили право претендовать на то уважение, с каким каждый джентльмен обязан относиться к честной женщине из высших слоев общества.