— Мистер Степлайт, — спросил я, — если сэр Персевал, посылая вас купить кодицилл, собирался его уничтожить, то какой ему резон так заботиться о моей целости и сохранности?
Он обернулся и, сжав свои тонкие губы, смерил меня очень странным взглядом, в котором сквозило нечто похожее на удовольствие. Потом он уставился в окошко, словно читая в бесплодном пейзаже свою судьбу.
Наконец кучер свернул с большой дороги и осторожно пустил лошадей по неровной тропе. Я удивился: мы приближались как будто к ферме. Мы миновали несколько полей, обнесенных каменными стенками, но в остальном едва ли отличных от необработанной земли вокруг; на одном из них трудились трое мальчиков, худых и бедно одетых. Экипаж въехал на двор фермы, где нас встретили истошным лаем два крупных мастифа, сидевших на цепи у ворот. Среди грязного двора, с кучами гниющей соломы и отбросов, стояло прямо перед нами длинное и низкое здание из камня — фермерский дом. Двор окружали два разваленных стога, навозная куча, ветхие надворные постройки и гумно, где еще несколько мальчиков молотили цепами зерно. У них, как и у предыдущих, лица были худые, с глубоко запавшими глазами, с пятнами на щеках, штаны и рубашки — ветхие и оборванные. Рядом стоял упитанный, хорошо одетый юноша с плеткой — видимо, надсмотрщик.
Фаэтон остановился у дверей фермерского дома, мы вышли. Мистер Степлайт постучал, в двери открылась щелкай и оттуда выглянула маленькая служанка.
— Я мистер Степлайт, — представился мой спутник. — И Мистер Квигг, наверное, меня ожидает.
— Да-да, сэр, входите. — Служанка присела и распахнула дверь.
Мы вошли и обнаружили, что прямо от порога попали в; «общую комнату» — обширное, мощенное каменными плитами помещение, объединяющее в себе кухню и холл.
— Мистер Квигг в библиотеке. Прошу, сюда, сэр. Постучав в дверь, служанка провела нас в небольшую комнатку, которая, называясь библиотекой, поражала полным отсутствием книг. Когда мы вошли, из-за стола встал краснолицый толстяк (с носом, как сказал бы я сейчас, выдававшим любителя бренди), сунул что-то в выдвижной ящик и рукавом вытер себе губы. Лет ему было около пятидесяти; в высоко повязанном шейном платке, бутылочно-зеленом сюртуке и заляпанных грязью сапогах и гетрах, он в точности походил на тех фермеров, которых я помнил по Мелторпу. Двое джентльменов поздоровались так, словно никогда не встречались, но слышали друг о друге.
— Выходит, мое письмо меня упредило, да, мистер Квигг? — спросил мой спутник.
— Насчет него не знаю, — отвечал хозяин с резким местным акцентом. — Только что пришло оно вчера утром. Надеюсь, в дороге вы не притомились. Садитесь, любезный сэр, не угодно ли стакан вина.