Аромат рябины (Лазорева) - страница 69
«Обломов, получив те же знания, не знает, что с ними делать, и становится комодом, забитым разными ненужными вещами».
«Но у Обломова нет силы воли, и он не смог пойти так далеко, как Люк Скайуокер».
«Несмотря на его телесное разложение, ум Обломова остается пытливым и находится в постоянном поиске».
«Обломов живет за счет своего сердца, потому что в обломовщине не нужно напрягать свои извилины».
«Мне не нравится Штольц тем, что его приводили иногда домой с разбитым носом или чем-либо подобным. Штольц тянется к интересным ему знаниям».
«Базаров был настоящим нигилистом, но его подвело то, что он человек».
«А вообще образ Базарова таинственный, сложный и трудноописуемый».
«По моему мнению, сила героя — это то, как отважно и молча он погибает».
«Затем начался третий этап его жизни — это его смерть».
«Считает себя нигилистом, то есть отрицает все принципы и всех авторитетов».
«Человек был движим инстинктами: он хотел есть, пить и спать».
«Базаров бы мог, он уже не человек, не гражданин. Но Тургенев не давал ему повода, даже малейшего».
«Он раскрывает их внутренний мир, передавая нам их мысли, чувства, желания и прочую ерунду».
«По сути, Раскольников очень слабый человек, ведь лучшим для него способом избавиться от своих проблем были мыло, веревка и табуретка».
«Но какой может получиться Наполеон из обычной блохи?»
«В эпилоге показана идеальная женщина — Наташа, «красивая плодовитая самка». Все люди разочаровались в ней. Ее душу было не видно за ее телом».
«На протяжении его долгой мучительной смерти его мировоззрение меняется в корень».
«Любовь, по сути, пытка человеческого организма».
«В школе любовь проходит массово. Все дружно влюбляются в одного, потом в другого».
«Но я точно знаю, что это то чувство, ради которого стоит жить и мучиться».
«Любовь изображали как самое святое, что имеет человечество: из-за любви умирали, убивали, ненавидели».
МУЖЬЯ
«Ужас один! Как же я устала от всего этого! — с отчаянием подумала Наташа, присаживаясь на кухне возле пустых полок открытого шкафчика. — Что мы есть сегодня будем? Скоро мальчики из школы придут, голодные, как всегда! А у меня только ложка вчерашней овсянки и даже хлеба не осталось ни кусочка. Зачем я утром горбушку съела?»
Наташа встала и отправилась в комнату. Опустившись на продавленный диван, тихо скрипнувший под ее худеньким телом, она подперла голову руками и, глядя в пол, крепко задумалась. Сергей, ее муж, служил в Забайкальском военном округе, а она с сыновьями уже не первый год жила в Москве, снимая квартиры. Нынешняя, очень маленькая однокомнатная, была пятой по счету. Ситуация становилась все напряженней, но пока никак не разрешалась. Сергей закончил в Москве военную академию и уехал служить в Забайкалье по распределению. Зарплата там была высокая, год шел за полтора, и квартиры давали довольно быстро. На семейном совете решили, что Наташа с мальчиками останется пока в Москве, а буквально через год, когда Сергей получит жилье, он подаст в отставку. Квартиру или обменяет на московскую, или продаст. Все так бы и получилось, но Сергей отчего-то повел себя крайне неосмотрительно. Он действительно быстро получил на семью трехкомнатную квартиру. Но к этому времени решил, что он великий бизнесмен (не раз говорил Наташе по телефону о своих планах заработать и обещал ей, что в скором времени купит трехкомнатную в центре Москвы и особняк за городом), и пустился в какие-то махинации. И в результате их жилплощадь незаконно, как утверждал Сергей, занял какой-то прапорщик. Сергей подал в суд на обидчика, но Наташа подробностей не знала. Он без конца ходил по инстанциям и добился лишь того, что его вновь поставили в очередь на квартиру. Это говорил ей Сергей, а что происходило на самом деле, Наташа понятия не имела, но безоговорочно верила мужу. Время шло. Наташа по-прежнему жила в съемной квартире и платила ежемесячно неимоверные суммы. Ни прописки, ни даже временной регистрации у нее не было. Она иногда подрабатывала, где удавалось. Но в основном везде отказывали. Так продолжалось два года. И вот, наконец, Сергею дали новое жилье. Наташа выслала ему свои документы, включая паспорт, чтобы он смог прописать ее и детей, а потом продать квартиру. Но ситуация оказалась анекдотичной. Хоть жильцы и заселили новый дом, комиссия его все еще не приняла, поэтому ордера никому не выдали, и оформить прописку было невозможно. Пока ведомства ссорились между собой, акт о приеме дома так и не подписывали, и люди жили на птичьих правах. И это длилось почти год.