– К вашему сведению, Том, у меня работают только порядочные девушки, – ответил Гарри с серьезным выражением лица. – Последнее, что они теряют, – это набедренные повязки.
Лепски рассмеялся:
– Бог мой, Гарри, а что еще они могут потерять?
Том осушил свой стакан, посмотрел на часы, которые показывали девятый час, и вспомнил, что он должен еще что-нибудь купить к ужину.
– Сделай одолжение, Гарри. Кэрол сожгла пирог, который готовила к ужину. Как насчет какой-нибудь вашей пиццы?
– Нет вопросов. Вас, Том, я обеспечу настоящей едой. Как вы смотрите на цыплят в соусе с белым вином и грибами? Вашей дражайшей половине останется только двадцать минут подержать их в духовке.
Глаза Лепски заблестели.
– Звучит великолепно.
– О'кей. Наливайте себе еще. Я пойду скажу Чарли, чтобы он все приготовил.
Когда Гарри вышел, Лепски взял бутылку.
«Бывают времена, когда полицейская работа вполне оправдывает себя», – подумал он.
Тут прохладная рука взяла его за локоть.
– Позвольте мне это сделать, мистер Лепски.
Он обернулся и увидел перед собой две маленькие груди с перламутрово-розовыми сосками. Ему улыбалась девушка, на которой была только набедренная повязка и черные туфли на высоком каблуке.
– Меня зовут Мариан, – проговорила она, взмахнув длинными ресницами. – Вы слышали о Лулу? Это ужасно, правда?
Лепски открыл рот, но слова застряли у него в горле. Глаза блуждали по изящному хрупкому телу, бывшему так близко от него.
Улыбаясь, она наполнила стакан, бросила туда кубик льда и вложила стакан в руку Лепски.
– Мистер Лепски, – продолжала она, усаживаясь рядом с ним на высокий табурет, – я считаю, как и все остальные девушки в клубе, что вы самый красивый коп в городе. Вы знаете об этом?
Лепски сиял.
«Полицейская работа! – подумал он. – Кто бы не захотел после этого стать копом?»
На другой стороне узкой улочки, как раз напротив клуба, находился дом. В нем были только одно– и двухкомнатные квартиры, которые сдавались внаем.
Абе Леви ненавидел пятницы. Это вышибание арендной платы медленно, но верно донимало его. Всегда возникали какие-то отговорки и просьбы об отсрочке, и ему приходилось проявлять твердость, хотя это было вовсе не в его характере. Синдикат, которому принадлежал дом, недвусмысленно дал ему понять: никаких кредитов. Если съемщик не платит – вышвырни его. Абе с трудом мог повторить основное требование владельцев, у него не поворачивался язык. Он понимал, что на ультимативных началах трудно поддерживать с постояльцами хорошие отношения, а Леви хотел этого всей душой.
– Послушайте, – он не уставал объяснять это каждому, – я тут ни при чем. Заплатите, иначе вашу семью вышвырнут. Так говорит босс, с которым я не имею ничего общего.