Но к Анне вели еще и другие нити: видения, связанные с ее покойным мужем Седриком, винный погреб, трупы…
Только в гостинице, при ярком свете, Наталии удалось рассмотреть Изабель. Прижав к себе крепко спящего ребенка, завернутого в толстый шерстяной плед, она шла, прихрамывая, за Наталией и озиралась по сторонам с видом человека, которого долгие месяцы держали в подземелье… Она щурилась от льющегося на нее яркого света, делавшего прозрачными ее и без того светлые глаза… Бледное круглое лицо, усыпанное веснушками или пигментными пятнами, делало ее еще более трогательной. Грязные и спутанные волосы медного цвета вызвали у администратора незамедлительную реакцию: увидев входящую в холл странную троицу, он принялся что-то оживленно говорить. На французском.
– Катрин… – сказала она, и он тотчас ее вспомнил. Попытался улыбнуться и проводил до лифта.
Перед тем как постучать в номер, где Наталию должны были ждать Катрин и Пьер, Изабель, словно очнувшись, приникла всем телом к Наталии и, поскольку у нее были заняты руки, потерлась нежно щекой о ее плечо. Она таким образом благодарила свою спасительницу, подарившую ей сына. Так ластятся обиженные, но нашедшие тепло животные…
Катрин, распахнув дверь, бросилась обнимать Наталию, но, заметив Изабель, шарахнулась от нее как от прокаженной:
– Кто это?
– Катя, черт побери, как же мне не хватало твоего русского! Я не понимаю французов, как бы активно они ни жестикулировали… Я пока не могу тебе ничего рассказать, поскольку это займет много времени… Это Изабель…
– Изабель Гомариз?
– Во всяком случае, мне ее так представили… Мальчика нужно отнести в другую комнату и уложить, а Изабель надо срочно принять ванну, привести в порядок ее волосы, ты видела, что с ними стало? Она попала в скверную историю… Кроме того, я не уверена, что она сытая…
Странный звук, напоминающий вой раненого зверя, заставил их обернуться, и они замерли, потрясенные увиденным зрелищем: Пьер стоял на коленях перед Изабель и обнимал ее, он выл, рыдал, бился головой о ее колени, и это сильно действовало на нервы…
– Edith, Edith… – повторял он, чувствуя, как его длинные рыжие волосы перебирают ледяные пальцы Эдит…
Затем он кинулся к Наталии… Он много говорил, захлебываясь в своей хрипловато-журчащей речи, но она могла лишь догадываться…
– Анна напоила меня и незаметно для гостей ушла… Она знала, что в доме Барта находятся Седрик с Эдит… Но Седрик был там с совершенно другой девушкой… Она оказалась на этой вечеринке случайно, и ее спохватились аж спустя полгода… Никто из присутствующих тогда не мог вспомнить ни ее имя, ни вообще откуда она там взялась… Так, случайная знакомая Фредерика, которую он пригласил к себе в гости… Она в четырнадцать лет ушла из дому и вела довольно свободный образ жизни. А Эдит, которая в это время была уже беременна от Седрика, в тот день ездила к доктору… Анна, увидев в спальне своего мужа в объятиях обнаженной женщины, выстрелила и убила обоих… Она все просчитала, насколько может просчитать человек с расстроенной психикой. Она стреляла из пистолета с глушителем, она принесла с собой простыни, а окровавленные унесла с собой, она стащила тела в подвал, отрезала им охотничьим ножом головы, приставила к телам капустные кочаны, прихваченные ею из дома Байе, и даже вымыла полы в погребе, отвезла и бросила в Сену головы мужа и незнакомой ей девицы и больше всего сокрушалась потом, что это была не Эдит…