— Я пытаюсь понять, какие вопросы могут возникнуть у моих читателей, не присутствовавших на сеансе. Нужно постараться заранее ответить на них. Во-первых, все происходило как-то необычно, по-домашнему, что ли. О духах принято думать несколько иначе.
— Теории следует основывать на фактах, — сказал Мейли. — До сих пор человечество подгоняло факты к уже готовым теориям. Надо учитывать, что сегодня мы имели дело — это ни в коем случае не бросает тень на наших добрых хозяев — с невысокими духами, имеющими вполне определенные функции. Их нельзя назвать типичными обитателями потустороннего мира, как нельзя назвать портового грузчика типичным англичанином.
— А Люк? — возразил Болсоувер.
— Он, конечно, находится на более высокой ступени. Вы его слышали и можете сами судить. Еще вопросы, мистер Мелоун?
— Если можно. Почему все вершится в темноте? Это может вызвать определенные подозрения. Почему спиритизм так тяготеет к мраку? — Не всегда, а только в случае работы с предметами. Тогда полная темнота действительно необходима. Это связано с причинами химического порядка. Фотограф ведь тоже проявляет пленку в темной комнате. В основе фотографирования лежит перенос на светочувствительную пленку тончайшей материальной субстанции с человеческого тела; затем в темной комнате она проявляется и закрепляется. Нечто подобное происходит и здесь. Теперь понятнее?
— Пожалуй, да. Но все равно жаль. Здесь самое уязвимое место. — Иногда кое-что получается и на свету, — сказал Болсоувер. — Может, Уи Ван еще не ушла? Обождите минутку. Где у нас спички? — Он зажег свечу, после долгого сидения в темноте все отчаянно заморгали. — Сейчас посмотрим.
Среди прочих предметов, которыми забавлялись неведомые силы, было деревянное блюдо. Болсоувер пристально смотрел на него; остальные стали глядеть туда же. Все уже поднялись, но с места не двигались. До блюда было около трех футов.
— Уи Ван, ну, пожалуйста, — попросила миссис Болсоувер. Мелоун не верил своим глазам. Блюдо зашевелилось. Оно дрожало, затем, мелко застучало по столу, как крышка на кипящем чайнике. — Подними его, Уи Ван! — просили все, радостно аплодируя. При свете ярко горевшей свечи было отчетливо видно, как блюдо поднялось и стояло, пошатываясь, на ребре, как бы пытаясь удержать равновесие.
— Наклони его три раза, Уи Ван.
Блюдо три раза наклонилось, потом упало и больше не двигалось. — Рад, что вы видели это своими глазами. Самая простая и убедительная форма телекинеза.
— В это невозможно поверить! — воскликнула Энид.
— Совершенно согласен, — отозвался Мелоун. — Мои представления о возможном значительно расширились, и вы, мистер Болсоувер, способствовали этому.