Как страшно и холодно становится, когда умирает твой ровесник. Как это страшно и нелепо. Смерть взрослого или пожилого не шокирует в такой степени. Всем молодым смерть кажется чем-то очень далеким от них, чем-то очень несбыточным и нереальным. Они кажутся себе и окружающим вечными и неуязвимыми. Ни один ребенок, или подросток не верит до конца в факт своей смерти и в её неизбежность. Для них это невозможно. Эля смотрела на Тогу, который бледнел и остывал на глазах. Кама несколько раз пыталась закрыть ему глаза, но у неё ничего не получилось. Было слишком поздно. Она немного успокоилась и, подсев поближе к Эле, заикаясь, зашептала.
— Когда я пришла к нему, он был под кайфом. Я принесла деньги, а он снова начал ругаться, сказал, что знает, как я их зарабатываю. Он даже о ночном клубе не знал, знал только, что я преподаю. А потом снова достал пистолет и стал размахивать им и кричать, что убьёт меня. А потом вдруг протянул его мне и сказал: «Кама, я тебя умоляю, выстрели в меня. Всего один раз. Сам я не могу, руки дрожат. Пожалуйста. Избавь меня от этой собачей жизни. Я всё равно скоро подохну. Ты сможешь. Ты же обещала мне помогать». Я испугалась и попятилась к стене, а он всё кричал и кричал на меня, а потом снова успокоился и сказал: «Тогда я сам». Он приставил пистолет к виску, отошел в другой угол комнаты и прежде, чем я успела к нему подбежать, выстрелил. Я даже крикнуть не успела даже не поняла, что он мёртв. Как я виновата, Эля! Я должна была взять у него пистолет, но я и подумать не могла, что он выстрелит. Он так боялся оружия. Он мог только пугать им! Как же так?!
Она снова заплакала, обхватив голову руками.
Наконец, приехала скорая, а за ней и полиция, которую вызвали испуганные выстрелом и шумом соседи. Вскоре после них пришел Кямран, которого тут же задержали для выяснения обстоятельств. Врачи унесли Тогу. А один из полицейских позвонил его родителям. После коротких расспросов полиция отпустила девушек домой.
Эля увезла Каму к себе на квартиру. Было уже одиннадцать часов вечера, когда Эля позвонила маме и сказала, что на работе большой деловой ужин, и что она уезжает за город на один день. Мать ничего не ответила и просто повесила трубку. Эля дала Каме успокоительные таблетки и они легли спать.
На следующий день девушки отправились на похороны Тоги. Кама всё время молчала и плакала. За весь день она сказала Эле только одно предложение и опять о Тоге: «Знаешь, ему так и не смогли закрыть глаза». На похоронах Эля встретила массу знакомых. Здесь были её однокурсники, друзья, учителя, родные Тоги, которых Эля тоже знала. Голова шла кругом. Эле всё ещё трудно было принять его смерть. Она села в углу небольшой комнаты на диване и опустила глаза, чтобы не видеть лица Тогиной матери. Она словно сразу постарела на сто лет. Лицо её было серым и безжизненным. Она смотрела в одну точку и ничего не говорила, словно отвергая от себя страшную правду о наркомании своего сына и о его трагической гибели. Родители так часто хотят верить, в то, что у их детей всё идёт идеально, что отвергают от себя порой очень жестокую реальность. Эля сидела, задумавшись, пока её не окликнул знакомый, но почти уже забытый ею, чужой голос Мики.