По поводу нежелания Дзуйгана оставаться в дураках можно сказать, что никто не любит этого. Мы не любим, когда нас дурачит расстройство желудка, неожиданный ливень, незастегнутая молния, лающая собака, смерть. Мужчина встречает свою идеальную женщину, пишет для нее стихи, женится на ней — и все для того, чтобы в один прекрасный день проснуться и понять, что природа оставила его в дураках с целью продолжить род и вырастить потомство. Дзуйган желает быть хозяином, а не рабом своей жизни.
КОММЕНТАРИЙ
Мастер Дзуйган сам продает и сам же покупает. Для своих игр он использует куклы божеств и демонов. Зачем ему это? Посмотри и увидишь! Спрашивающий, отвечающий, говорящий "Проснись!» и тот, кого люди не должны презирать — их много, но ты не должен привязываться к видимостям, ведь эту ошибку ты уже совершал. Знай также, что подражать другим [например, Дзуйгану] — значит быть лисой в маске.
Тот, кто продает и сам же покупает, не получает прибыли. Куклы — это то, о чем Томпсон говорит в своем Гимне:
Все, что меняется вокруг,
Есть лишь один, но многоликий Бог.
О какой ошибке говорит Мумон? Скорее всего, речь идет о всеобщей тенденции «заглядывать за феномены» — видеть в масках и личностях символы чего-то большего, не принимать каждую вещь в этом месте в этот конкретный момент безотносительно ко всему остальному.
Независимость Дзуйгана напоминает нам о Христе. «Вы слышали, что сказано древним… но я говорю вам…» (Мф. 5, 27–28). Эти слова приводят к неожиданному результату: кто-то пишет книгу под названием Подражание Христу, в которой нам рекомендуют подражать неподражаемому. Это в свою очередь напоминает об Иссе, который однажды был в гостях и ушел домой в чужих соломенных сандалиях, потому что не мог найти свои собственные. Как он набросился на следующий день на ученика, который пришел к нему в коровьих сандалиях!
Здесь также уместно вспомнить известную проповедь Риндзая:
— Над[87] массой кровавой плоти[88] пребывает Подлинный Человек[89] неопределенного статуса.[90] Он всегда входит и выходит через шесть органов чувств.[91] Кто еще не видел его, смотрите, смотрите!
В это время монах спросил:
— Что такое этот Подлинный Человек неопределенного статуса?
Риндзай встал с помоста, схватил монаха и заорал:
— Говори! Говори!
Монах сомневался, не зная, что ответить.
— Этот Подлинный Человек без статуса — всего лишь палочка с налипшим дерьмом![92] — с этими словами Риндзай вытолкнул монаха прочь и вернулся в свои покои.
Вся трудность здесь в словах «Говори! Говори!» Иногда мы действительно говорим, но каждый раз это происходит случайно — неожиданный проблеск, и тут же все кончилось. Но подлинные слова должны быть одновременно и продуманными, и экспромтом. Это «многие труды спонтанного искусства».